Из белой глубины стала появляться еще одна фигура. Когда ее можно было разглядеть, зрители отшатнулись с криками ужаса. Это был бритый монах в черном покрывале, лицо которого было разрисовано багрово-красными узорами. В руках он держал прозрачный сосуд, доверху заполненный чем-то красным.
36
При появлении черного монаха сидящие на земле заскандировали сильней и сильней, а удары гонга стали чаще и чаще. Все происходящее несло в себе элемент необъяснимой истерики. Глаза монахов закатились, на губах их выступила пена. Черный монах повернулся лицом к яме, поднял сосуд обеими руками очень высоко над головой. Когда пульсация звуков достигла своей кульминационной точки, он вдруг истерически закричал, разом перекрывая все звуки своим голосом:
— Я вызываю тебя, о великий дух!
И все смолкло. Сидящие монахи прекратили раскачиваться и застыли в молитвенных позах. Продолжая держать руки с сосудом над головой, монах начал говорить так, словно читал молитву:
— Я вызываю тебя, о великий дух! Очистись, сбрось с себя вековые оковы! О дух силы, я чую твое присутствие! О дух зла, приди освятить этот мир — так, как ты освящал древних воинов на кровавую битву! Приди, я принес тебе кровь! Стань истиной, повелением тьмы! Возродись к жизни и прими новую кровь! Поддержи дух спускающихся к тебе воинов и приведи одного из этих воинов к победе! Пусть этот воин будет один против всех, и он бросит вызов смерти! Я вызываю тебя, дух зла! Приди! Приди! Приди!
Он перевернул сосуд и вылил в яму красную жидкость. Все почувствовали сильный запах свежей крови. Темнота разлилась, как только на землю упала последняя капля крови из сосуда. Вмиг погасли все светильники и людей поглотила полная темень.
На Сергеева совсем не подействовал этот спектакль. Он прекрасно знал: все это не больше чем театральная постановка Масловского. Монахи исчезли, когда вспыхнул свет. На судейском столе лежали два меча — было видно, как блестят лезвия. Масловский сказал:
— Скоро начнется бой. Первый воин, подойди! — он взглянул в сторону Сергеева.
Юрий подошел к столу.
— Я вручаю тебе оружие и благословляю на бой, — с этими словами Масловский протянул ему меч, который лежал справа. Сергеев взял его и с удовольствием почувствовал в руках приятную тяжесть.
— Это смертельное оружие. Бейся до конца и будь сильным. Победа ожидает тебя! — Потом он зашептал: — Иди и встань на подъемник. Зарежь его не сразу, а минут через пять. Все понял? — И снова громко: — Второй воин, подойди!
Потом Жирный снова стоял рядом с Юрой. Подъемник начал опускаться. Сверху не было видно, как широко дно. Как просторна эта засасывающая пропасть…
Он был спокоен, как никогда. Ему ничего не оставалось — даже времени. Ему предстояло самое простое: убить человека. Он делал это уже не раз. Ничего тяжелого в этом не было.
Теперь они снова находились друг напротив друга, только гораздо более ближе, чем прежде. Внутри ямы было полутемно. Свет падал сверху беглыми и редкими отблесками. Отчетливо был виден нависающий полукруг лиц — словно светящиеся вспышки кошмара в окружающей темноте. Зрители подошли близко и нависали над ямой. Над ней не было сетки — и без нее бьющиеся за жизнь не смогли бы выйти оттуда. В яме пахло землей и кровью. Жирный, несмотря на то что пытался держаться уверенно, напоминал Юре беспомощного старика, которого привезли на казнь. Они стояли у стен, ожидая сигнала к началу боя. Жирный держал меч в правой руке так, что было ясно: он не умеет им пользоваться. Чей-то звучный голос скомандовал:
— Бой!
Наблюдая за Жирным, Сергеев перебросил меч из левой руки в правую, словно играя. Сделал небольшой шаг вперед, в центр. Потом спрятал меч за спину, встретился глазами с Жирным, полностью открылся и показал, что первым ожидает атаки противника. Стоя полностью открытым, пряча меч за спиной, он по-прежнему ждал, умело играя на чужих нервах. Жирный не выдержал. Он вдруг истерически заорал, неуклюже бросился вперед, вытянув руку с мечом. Короткий блок, резкий поворот — Юрий блокировал неумелую атаку и в тот же самый момент взмахнул мечом сам. Левая рука Жирного покатилась по земле. Толпа издала вопль, который показался Сергееву просто шепотом по сравнению с тем страшным криком, который испустил Жирный. Лишившись руки, он упал на колени и стал тыкаться лицом в землю, зажимая комья земли между зубов. Левая рука лежала в центре площадки и пальцы ее немного подергивались, словно рука продолжала свою отдельную жизнь. Юра подошел к Жирному и пнул его ногой:
— Поднимайся.
Тот оторвал от земли свое страшное лицо. Сергеев не испытывал ненависти — просто непреодолимое желание убивать. На Жирного боль подействовала странным образом. Вскочив, он снова бросился в атаку, сопровождая свои действия ревом. Жирный беспорядочно тыкал мечом в стороны, производя впечатление полностью сошедшего с ума. Залитый кровью, страшный, без руки, с выпученными безумными глазами, он мог вызвать только жалость. Но у Юры не было души. Он отбил все попытки неумелых атак. Потом сделал точное движение ногой назад, блок, меч сверкнул в воздухе и опустился, разрезая грудную клетку противника от ключицы до самого живота. Жирный упал набок, смешивая кровь с землей. Толпа отшатнулась. Это был неглубокий порез. В точности рассчитывая все, Сергеев рассчитал и свою силу. Этой силы в том ударе было недостаточно для того, чтобы убить. Все происходящее было пока легкой забавой, и он развлекался на полную катушку.
Медленно и тяжело Жирный поднялся на четвереньки. В нем уже не осталось сил. Но инстинкт бойца заставлял принять свою смерть. Юрий наблюдал за тяжелыми попытками Жирного. Тот поднялся в полный рост и медленно пошел, с невероятным трудом переставляя ноги. Сергеев бросился в атаку и, сделав прыжок, выбил меч из руки Жирного. Тот отлетел в сторону и тут же, на лету, переломился пополам. Жирный удержался на ногах каким-то чудом. Дальше все произошло очень быстро. Юрий снова бросился в атаку, высоко занес над головой меч… Жирный даже не успел отреагировать… Меч опустился прямо на его голову и с невероятной силой разрубил ее на две части, пройдя сквозь его тело как сквозь масло. Треск костей и кожи, самое страшное в мире зрелище, две половинки окровавленного мяса, падающие одна на другую, — все это отразилось в страшном вздохе, который разом издала толпа… Сначала — жуткий вздох, потом — тишина, где стало слышно, как кто-то из женщин упал в обморок.
Потом толпа словно взорвалась. Адский вопль прорезал воздух и разбил его по кускам. В этом крике слились все эмоции: тех, кто много проиграл, и тех, кто выиграл… Проигравших было намного больше, чем выигравших. После первого боя почти все ставки были сделаны на Жирного.
Сергеев стоял в какой-то страшной тьме и боялся опустить глаза вниз. Боялся посмотреть на то, что сделал своими руками. Он не испытывал к Жирному вообще никаких чувств. Тем более ненависти. Люди, которых он ненавидел, находились там, наверху. Именно для них ему предстояло собрать и сконцентрировать все свои силы.
Раздался шум. Опустили подъемник. Он ступил на ковер, не забыв крепче сжать в руке меч. Через секунду уже стоял перед столом, где председательствовал Масловский. Снова ударил гонг.
