Вначале Юрий хотел перенести мать в большую комнату — гостиную, там, где стоял телевизор, но она возражала так эмоционально и громко, что он не решился ее трогать. Она очень любила свою комнату и хотела видеть ее всегда, даже перед своей смертью. Как для мужчины, он убирал очень чисто и даже хорошо стирал постельное белье, но в комнате все равно стоял тошнотворный сладковатый запах — смесь, которую дают гниющее тело, моча и лекарства…
Мать лежала на двуспальном диване, всегда на спине. Два дня назад он помыл ей голову, и чистые седые волосы красиво обрамляли желтое высохшее лицо на цветастой наволочке. Совсем недавно он купил маленький корейский телевизор с пультом и поставил его на окно — так, чтобы она могла сама включать. С тех пор мать всегда держала в руке пульт, выпуская только тогда, когда он приносил еду. Она старалась есть сама, несмотря на то что усилия причиняли ей сильные боли. Иногда она даже улыбалась, и в такие минуты Юрию не верилось, что его мама лежит на этом диване целых три года.
Казалось, что она прилегла всего на пару минут, отдохнуть. А потом встанет, приготовит обед и все будет по-прежнему. В такие минуты он снова чувствовал радость и легкость, как в детстве. Но тяжелый, спертый воздух отрезвлял очень быстро, так же, как растекающиеся по дивану желтые пятна. И он снова возвращался в свой мир — где было очень много серой унылости и еще больше — боли, о которой никто не знал.
— Еи… ау… кы… — произнесла мать. Она не могла говорить — правая половина лица, там, где шел нерв, была парализована — и издавала лишь нечленораздельные звуки, но Сергеев отлично научился ее понимать, и так они могли беседовать часами.
— Не волнуйся, все в порядке, — сказал он, — я победил. Без потерь. Меня никто даже не тронул.
— А… ы… ие…
— Я же сказал: со мной все хорошо. Тебе давно пора привыкнуть к мысли, что со мной ничего не случится. Посмотри, какой я сильный и здоровый! Кроме того, я должен думать о тебе. Если со мной вдруг что-то произойдет, что тогда с тобой будет? Вот об этом я должен думать в первую очередь. Перестань волноваться. Сейчас я подогрею суп и тебя покормлю. Все в порядке. Медсестра была?
— А… я… лаа… мы… кр… ест… и…
— Говоришь, опять опоздала? И надо купить шприцы? Хорошо, все куплю. Завтра. А тетя Вера приходила?
Тетя Вера была сестрой матери. Живя с мужем на пенсию, она заходила к больной и смотрела за ней, когда Юрий был на тренировках.
— Ноо… ар… га…
— Газеты? Ну, думаю, про меня напишут в газете, я же выиграл.
— У… ис… ку… ра… е…
— Где тетя Вера оставила записку? В кухне? Я посмотрю.
— И… на… и… тр… р… а…
— Звонила Катя? Я ей перезвоню. Спасибо, что передала, мама.
В детстве она была для него богиней, способной справиться со всем. Позже, с течением времени и приходом взрослости, он понял, что его мать была обыкновенной женщиной, но от этого не стал любить ее меньше. По своей натуре она была хорошей и доброй женщиной и понимала его с полуслова — как в детстве. Когда Юре было всего три года, его отец погиб в автомобильной катастрофе, а его мать так и не вышла во второй раз замуж, посвятив всю свою жизнь ребенку. Чтобы прокормить его, она работала на трех работах и была необычайно счастлива, когда сын увлекся спортом, восточными единоборствами, настолько, что у него появились даже первые успехи.
А потом была травма спины — несчастный случай на производстве. Врачи утверждали, что единственный способ вернуть подвижность — операция, но на операцию у Сергеева не было денег.
Мать смотрела не отрываясь, и он прекрасно понял ее взгляд.
— Ты спрашиваешь, что произошло? Почему я немного не такой, как прежде? Ничего особенного, не волнуйся. Просто немного устал. Отдохну, и все пройдет. Надо выспаться по-человечески.
Внезапно Юрий ощутил страх. Неужели его мать способна догадаться о том, что он чуть не убил человека? А может быть, она чувствует даже больше — то, что чуть не убили его? Но он тут же быстро отогнал от себя эту мысль — как что-то дикое, выходящее за рамки нормальной логики. Его мама волновалась, зная, что у него сегодня был бой — вот и все.
Но она продолжала пристально смотреть. Теперь в ее взгляде был явный упрек. Почти каждый раз она возвращалась к этому. Это было самым настойчивым ее желанием. Юрий знал, что именно она хочет, и все понял.
— Что еще? Ты ждешь, что я скажу, что этот бой был последним? Не волнуйся, скоро все брошу. Устроюсь на нормальную работу. Например тренером. Может, еще годик. А потом сделаю так, как ты хочешь. Я же тебе обещал. Значит, я не смогу нарушить свое обещание. Не волнуйся. Все будет хорошо.
— Тр… ры… р… н…
— Завтра ей позвоню. Сегодня я очень устал. К тому же это не срочно. Ты же знаешь, что Катю я не люблю.
С Катей Сергеев постоянно встречался последние два месяца. Он познакомился с ней в бассейне, приметив изящную девушку в супермодном и дорогом купальнике. Ему понравилась тоненькая фигурка, крашенные в золото длинные волосы и голубые глаза смазливой 20-летней куклы. Потом они снова встретились в ночном клубе в Аркадии, на одной из вечеринок. И закрутилось.
Катя была студенткой факультета иностранных языков университета, имела невероятно богатых родителей, которые за все платили, и была невероятно польщена вниманием известного и симпатичного чемпиона. Правда, очень скоро Юрий обнаружил, что она просто глупая красивая кукла. Катя и вправду была невероятно глупа, и эта глупость отражалась в ее огромных глазах. С ней не о чем было говорить, ее не интересовало ничего, кроме денег и косметики, но с ней было весело ходить в дорогие ночные клубы. А кроме того, почти все мужчины засматривались на ее фигурку. Сергеев оставил ее себе просто так, от нечего делать, и встречался уже целых два месяца потому, что нужно же с кем-то встречаться…
Впрочем, их первая встреча в постели оказалась для него настоящим разочарованием. Во-первых, Катя была неуклюжа, во-вторых, бесчувственна — все, что он делал, не доставляло ей никакого удовольствия, как бы он ни старался. А в-третьих, проявляла глупую стыдливость в самые неподходящие моменты — например, занималась сексом только в темноте и укрывшись простыней. К концу второго месяца их отношения дошли до такой степени, что Сергеев твердо решил ее бросить. Но пока не сделал этого только по одной причине — у него не было времени.
Катя ничего не знала о том, что у него больна мать, а он ей не говорил — эта тема была для него священной и очень болезненной. И, разговаривая с тетей Верой по телефону, она думала, что говорит с его матерью.
При этом Катя вознамерилась выйти за него замуж и принялась во все вмешиваться, постоянно навязывалась и стала совсем невыносимой.
Утром Сергеев все-таки ей позвонил.
— Ты обещал, что больше не будешь драться! — услышал он.
Его поразил и голос, и слова. Никогда в жизни он ничего подобного ей не обещал — это было бы просто смешно. Видно, что-то подобное ляпнула тетя Вера. Поэтому Юрий промолчал.
