Но он задавал общий вопрос, так и оставшийся без ответа, о ком-то еще, по имени Ханна Уилер. Я хватаю карандаш и записываю это имя. Потом открываю свой собственный ноутбук, вхожу на сервер своего агентства и провожу поиск по имени. Ханны Уилер попадаются во множестве, но одна числится в розыске как подозреваемая в ограблении пожилой персоны. Я получаю ссылку на статью из местной газеты где-то в Джорджии. Статья была выпущена несколько лет назад, но к ней прилагается снимок – фото невинно улыбающейся молодой женщины. На этом фото у нее короткие каштановые волосы, аккуратно оформленные брови и выразительный макияж, но я мгновенно узнаю ее.
– Шерил Лэнсдаун, – произношу я. – Она же Пенни Карлсон, она же Тэмми Магуайр. Он искал ее.
– Ты думаешь, он ее нашел?
– Я думаю, он сделал не только это, – отвечаю я и отодвигаюсь от стола, поворачиваясь лицом к Сэму. – Почему он перестал выслеживать ее и сосредоточился на нас?
Несколько секунд Сэм молчит, раздумывая, потом качает головой. Он этого не знает. Не знаю и я.
Но потом понимаю с ясностью, от которой перехватывает дыхание. Он видел меня у того пруда. Он знает, что я занимаюсь этим случаем.
Это… это все моя вина.
Я не могу сказать этого вслух, но всем своим существом чувствую, что это правда. Может быть, иррациональная. Наверняка параноидальная. Но правда.
Сэм говорит:
– Возможно, я знаю человека, который может пролить на это немного света. Он… я даже не могу назвать его проблемным, потому что это будет еще слабо сказано. Но если кто-то и знает этого МалусНависа, то только он, зуб даю. Мне нужно поговорить с этим человеком лично. Он не станет разговаривать по телефону или через еще какое-нибудь электронное устройство. И я не могу сделать это здесь, по очевидной причине.
– Он с форума «Погибших ангелов»?
Сэм явно не хочет говорить мне.
– Он – прожженный тролль. Я… давай, скажем просто, что несколько лет назад у меня с ним были деловые отношения. – Это, скорее всего, означает, что Сэм использовал его, чтобы подобраться ко мне. Он не хочет говорить, как именно, а я не хочу заставлять его. – Мне нужно позвонить.
– Можно сделать это завтра.
– Если ты права и этот тип начал нападать на тебя и детей потому, что ты замешана в расследовании Кец… мы не можем ждать. Нам нужно действовать решительно – и быстро, пока все не стало еще хуже.
Он прав. Я так устала, что мне хочется плакать, но он прав.
– Ладно, – говорю я. – Сэм, а не опасно вот так пытаться говорить с этим человеком? Я имею в виду – для тебя.
На этот раз он не колеблется.
– Я несколько раз встречался с ним, и никаких проблем не было.
Это не ответ на мой вопрос, и мы оба это знаем.
Но это испытание. Испытание моей способности доверять. И мне приходится сказать: «Ладно», – и отпустить его.
Потому что он должен пойти на этот риск, и не мне его удерживать.
Сэм отходит на пару минут и возвращается, пряча телефон в карман.
– Он согласен встретиться, – сообщает он, – но не завтра. Сегодня ночью. Мне нужно ехать сейчас. Он не из тех, кто станет ждать.
– Сэм… – Я прикусываю губу, чтобы не высказать остаток фразы, и наконец говорю: – Просто будь осторожен, ладно? Можешь написать, куда ты едешь?
– Я скину тебе сообщение, когда доберусь туда, – говорит он. – Не пытайся следовать за мной. И не предпринимай ничего по меньшей мере час, если я не отвечу на звонок или эсэмэску. Ладно? Он любит поболтать. И предпочитает, чтобы в это время телефон не звонил.
Я лишь киваю. Для меня это звучит так, будто Сэм позволил этому человеку диктовать условия встречи, и мне это совершенно не нравится.
«Поверь мне», – говорит выражение его лица. Надеюсь, что на моем лице читается «верю».
Сэм целует меня, шепчет, что любит меня, а потом исчезает.
12
СЭМ
Я не хочу делать этого – ни в каком смысле. Пока я еду прочь от дома, все, буквально все кричит мне, чтобы я развернул пикап, но я еду дальше. Знаю, что пожалею об этом, сомнений нет.
Но иногда приходится делать что-то тяжелое, зная, что оно оставит после себя шрам.
Полученные мною инструкции приводят меня к дышащему на ладан мотелю на окраинах неприглядного района; этому мотелю остался один шаг до сдачи комнат по часам, и он выглядит, с моей точки зрения, как отличная ловушка. Это не похоже на обычный образ действий Доктора Дэйва. Прежде мы всегда встречались на публике… но, опять же, я не встречал Доктора Дэйва вот уже несколько лет, и прошлая встреча была назначена только по необходимости – в тот момент я уже решил покончить с крестовым походом против Гвен. Воспоминания о той встрече остались самые неприятные и даже отвратительные.
Я знаю, что эта встреча будет еще хуже.
Примерно минуту я сижу, размышляя, следует ли идти туда вообще, потом сообщаю адрес мотеля Гвен. Она пишет в ответ: «ЯТЛ».
В этот момент для меня много значит то, что она любит меня. И еще больше значит то, что она доверяет мне сделать то, что я делаю ради нас. Уступить кому-то ответственность, не вмешиваться… для этого Гвен приходится проявить чертову бездну отваги. И я не могу подвести ее.
Пишу на одноразовый номер, который дал мне Доктор Дэйв: «Здесь». И получаю короткий ответ: «4».
Я удостоверяюсь, что револьвер висит у меня на поясе. Я не хочу, чтобы он мне понадобился, но был бы идиотом, если б пришел сюда без оружия; кроме того, Доктор Дэйв знает, что оно у меня будет. Он кто угодно, но только не идиот.
Комната № 4 находится в дальнем конце первого этажа и изолирована от других. Готовясь постучать в дверь, я испытываю сбивающее с толку ощущение: воспоминание о другом подобном мотеле. Мы с Гвен останавливались в нескольких, пока охотились на Мэлвина Ройяла. Моргнув, я вижу, как Гвен выходит из ванной, посвежевшая после душа.
Это был первый раз, когда я понял, по-настоящему понял, что абсолютно влюблен в нее. Этот момент зафиксировался в моей памяти, неизменный и яркий. Тогда мы не были любовниками.
Но это было начало.
Я стучусь в дверь, и этот гулкий звук прогоняет воспоминание прочь. Я не слышу шагов, но дверь распахивается.
Доктор Дэвид Мерит улыбается мне. Приятного вида белый мужчина с выразительным лицом и отличными зубами. Он выглядит совершенно нормально, и это самое жуткое в Докторе Дэйве. Весьма преуспевающий местный стоматолог. Его пациенты понятия не имеют, что человек, запускающий пальцы к ним в рот, – жестокий, аморальный, чокнутый тролль. Он любит маскироваться под защитника жертв, но, как и многие из тех, кто ошивается на сайте «Погибших ангелов», просто использует его как предлог для травли. Якобы праведное преследование тех, кого этот сайт заклеймил убийцами, негодяями и насильниками, – отличное прикрытие для проявления садизма.
