– Не знаю, – отзывается он. – Я не знаю, считала ли она так. Я купил ей на Рождество подарок, очень хороший. Но она так и не открыла его.
Слышу вдали сирены. «Нет-нет-нет…» Если они примчатся, завывая и мигая маячками, то могут заставить его шагнуть за край. Я смещаюсь ближе еще на несколько дюймов. Он не реагирует.
– Я очень хотел бы поговорить с тобой о своей сестре. Мне тоже пригодилась бы такая помощь – разговор с тем, кто меня понимает. Ты не хочешь слезть оттуда и пойти, например, выпить кофе? Идем, Тайлер, давай поговорим об этом где-нибудь. Ты можешь сделать это в любой момент. Но сейчас я здесь, рядом. И мне не наплевать на тебя.
Тайлер коротко выдыхает, и на один жуткий миг мне кажется, что я не справился. Но потом он говорит:
– Ладно, хорошо.
И перепрыгивает через ограждение обратно.
Я не готов к этому по-настоящему, и мой голос подрагивает от облегчения, наполняющего мою душу.
– Спасибо, Тайлер. Пойдем со мной, найдем какое-нибудь тихое местечко, ладно?
Он спрашивает:
– Ты вызвал копов?
Не моргнув глазом, я отвечаю:
– Нет. Но это мог сделать кто-то еще. Кто-то мог увидеть тебя на козырьке.
Он кивает и идет к моему пикапу. Когда поворачивается ко мне спиной, я сбрасываю звонок. И уже открываю дверцу, чтобы Тайлер мог сесть на пассажирское место, когда машина ноксвиллской полиции останавливается, преграждая нам путь. Маячки на крыше все еще мигают, но сирена молчит. Из машины выходят два офицера. Я поднимаю руки и иду к ним. Представляюсь:
– Сэм Кейд. Это я звонил. Он передумал, и я собираюсь напоить его кофе и попытаться уговорить обратиться за помощью. Пока что все в порядке. Спасибо, что приехали.
Один из офицеров отходит, чтобы поговорить с Тайлером. Второй отводит меня чуть дальше вдоль ограждения. Это не занимает много времени. Копы просто испытывают облегчение, что им не нужно отговаривать кого-то от необратимого решения.
Когда я возвращаюсь к пикапу и сажусь за руль, Тайлер выглядит совершенно нормально. Он молчит, глядя на свои руки, потом произносит:
– Спасибо, что приехал, Сэм. Ты не был обязан. Это много значит для меня.
Я не знаю, что на это ответить, поэтому просто киваю и включаю двигатель. Неподалеку есть круглосуточное кафе, я несколько раз бывал там, и обычно это тихое местечко. По пути Тайлер молчит. Мы останавливаемся у кафе, входим внутрь и усаживаемся на желтые дерматиновые диванчики в выгородке. Берем кофе, Тайлер заказывает к нему вафли, и это немного удивляет меня.
Теперь, когда мое сердцебиение слегка унимается, я осознаю, что уже опоздал с приездом домой. Пишу Гвен: «Задержался по пути, скоро буду. Позвоню», – потом перевожу телефон в беззвучный режим, даже без вибрации. В данный момент основная моя забота – это ответственность за Тайлера. Я не хочу, чтобы он счел, будто я не уделяю разговору с ним все свое внимание.
– Я думал о том, знала она или нет, что я любил ее, – говорит Тайлер. – Это хороший вопрос. Полагаю, она этого не знала, Сэм. Я никогда не умел по-настоящему выражать такие чувства, даже до того, как… – Он указывает на свою голову. – Старший брат, младшая сестра… она меня часто раздражала. Я хотел бы, чтобы было иначе, но это так. А твоя сестра…
– Мы не росли вместе – отвечаю я ему. – Мы осиротели, когда были еще маленькими, и нас отдали в разные семьи. Я был в командировке, когда она связалась со мной. В основном мы просто разговаривали по телефону и по Скайпу. Наверное, она раздражала меня до того, как умерли наши родители, но я почти не помню тех лет.
Это привлекает его внимание. Он замирает, не донеся чашку кофе до рта.
– Твои родители умерли?
– А твои? Они еще…
– Нет. Они оба тоже умерли.
Мы сидим так – двое сирот, каждый по-своему ранен. Я не знаю, нравится ли мне зеркало, в которое я сейчас гляжусь. Но понимаю то черное, болезненное отчаяние, которое он чувствует, и этого достаточно, чтобы между нами установилась связь.
Я рассказываю ему о своей сестре. Говорю медленно, слегка запинаясь, – я опасаюсь, что этот рассказ высвободит все уродливые чувства, которые я похоронил так глубоко. Но этого не происходит, не считая пары болезненных уколов. Это удивительно. Я рассказываю о том, каково это было – вернуться из командировки, столкнуться с потерей, связаться с Мирандой Тайдуэлл, матерью еще одной жертвы Мэлвина, и падать вниз по разрушительной, почти смертельной спирали.
Я рассказываю о Гвен, о том, как она вытащила меня из этого или, по крайней мере, стала указателем на этом пути. Он слушает молча, машинально поедая свои вафли и не проявляя ни малейших признаков удовольствия от этого лакомства. Мой кофе остается нетронутым даже после того, как его чашка пустеет.
Когда я наконец умолкаю, Тайлер смотрит мне в глаза – так долго, что мне становится не по себе.
– Спасибо, – произносит он. – Мне нужно было знать это.
Я подаюсь вперед и опираюсь локтями на стол.
– Смысл в том, Тайлер, что есть выход из всего этого – надо только пройти этот путь. Я нашел свой выход, и поверь мне, до этого я был в очень, очень темных местах. Я верю, что ты тоже хочешь найти выход. Так что если хочешь, чтобы мы время от времени встречались и говорили об этом…
– Не думаю, что это необходимо, – возражает он, и это заставляет меня немного отступить. – Я имею в виду… ты прав, Сэм. Мне нужно обратиться за помощью. За настоящей помощью. Как это сделал ты.
– Я могу посодействовать тебе в этом, – предлагаю я. – Может быть, позвонишь в кризисный психологический центр и посоветуешься с ними? Они могут дать тебе лучший совет, чем есть у меня.
Тайлер качает головой.
– Я уже знаю, куда обратиться. Знаю одного врача, который может мне помочь. Я просто… не хотел идти туда, вот и все. Но, полагаю, на самом деле мне это нужно.
– Тебя отвезти к нему?
Он моргает, как будто не думал, что я это предложу.
– Это было бы неплохо.
Я оплачиваю счет, потому что у него нет с собой денег. Потом мы вместе садимся в пикап, и Тайлер тихо подсказывает мне, куда ехать. Мы останавливаемся на парковке перед маленькой клиникой; на вывеске написано: «Срочная психологическая помощь». Это именно то, что ему нужно.
– Сэм… – Он отстегивает ремень безопасности и поворачивается ко мне. – Ты был очень добр. Спасибо. Можно задать тебе вопрос?
– Конечно.
– Ты веришь Джине? Я имею в виду – Гвен?
Я не знаю, почему он спрашивает, и это снова заставляет меня насторожиться.
– Да.
– Всегда?
Я хочу солгать, но понимаю, что это некое испытание с его стороны.
– Я не всегда верил ей, но теперь – да. Я верю ей.
