— Кому может быть выгодно?
Мы не раз перебирали имена. Гадать на кофейной гуще надоело.
— Фатхеевы, - пожал плечами Руслан. - Рогозин.
Последняя фамилия камнем упала. До этого я мог дойти и сам - треклятый москвич появился нежданно и активно полез во все щели, чего ему в Москве не сиделось дальше? Я спокоен был - сколько бы у него не было денег, влезть в уже заполненный сегмент рынка непросто. У меня здесь связи, не одним поколением вскормленные, и таскался я по прежнему на поклон к нужным людям совсем не с пустыми руками. Это в зелёную молодость спина не гнется, а потом понимаешь, где лучше не фыркать.
А ведь москвич все равно перекупил несколько заправок прямо из-под моего носа. На их хозяина наложили арест и заправки шли буквально из-под молотка. И должны были моими стать, даже шансов иных не было, их готовили специально под нас. Но влез проклятый ублюдок… Где, кого, как подкупил — не понятно. Вся беда в том, что он был совершенно чист. Ни одной, ебаной, зацепки.
— Руслан… - говорить не хотелось, словно сор из избы выметаю, трясу исподним на людях, но я напомнил себе про деньги, ромашки. Про предательство. - Вы проверьте Аську. Чем она там в Москве жила.
Потому что не могла студентка из общаги, которой мама передавала через знакомых посылки с солёными огурцами и вареньем, пившая дешёвый портвейн с подружками, ну, никак не могла купить квартиру. Не в этой реальности. Даже если — за почку.
А ведь я и сам ей предлагал купить квартиру. Но — отказывалась, говорила, что не ради денег вовсе со мной. Снова разозлился, башкой тряхнул. Разберусь.
Вышел, пошёл домой широким шагом. После принятого решения стало немного легче. Потому что порой только решиться самое сложное. У эби непривычно тихо - наверное, женсовет ушёл куда-то по своим важным делам полным составом. Ася ожидаемо не пошла, она боится бабушку. Столько лет прошло, а все равно трусит.
— Это вкусно, - услышал я её голос из-за угла. - Правда. Ну, брось дуться. Я хорошая, честно. Хочешь, я тебе сто рублей дам?
Заглянул в комнату - сидит перед Ильясом, киндер ему протягивает. И сотню. Тот руки на груди сложил и явно дуется. Все никак не заговорит, сколько врачи не бьются.
— Пятьсот предложи, - подал голос я. - Может оттает.
Аська мой взгляд встретила, улыбнулась так радостно, что я на мгновение поверил в то, что точно не она. Она - не может.
Но избавиться до конца от зудящей мысли так и не смог.
Глава 17. Ася
Я никогда не задумывалась над тем, что стоит за моим заданием на самом деле.
Нет, прекрасно понимала, что занимаюсь неприглядными вещами и иду на обман человека, которого когда-то любила больше всех на свете. Что это может стоить Таиру бизнеса, репутации, денег. Что башку мне оторвёт, если — а точнее, когда узнает. И станет без разницы, что там в папочке хранится. А все равно шла вперёд, не думая ни о чем.
А сегодня накатило: я ведь самая настоящая предательница. И прощения мне уже нет и не будет, и наверное, надо уже к какому-то берегу причалить, определиться.
Только вот я абсолютно не знаю, что мне делать дальше. Рассказать поздно, бежать некуда. И сейчас когда мы стояли в беседке с Таиром в обнимку, я затылком ощущала идущее от него тепло, а внутри все холодно и противно. Вот так совесть душит, наверное.
— Ты чего? — спросил он, почувствовав, как я передёрнула плечами.
— Замёрзла.
— Ничего, сейчас пойдем на бэби чэе.
— Опять? Скажи, у вас когда-нибудь кончаются застолья или ты меня сюда привез, чтобы я от еды лопнула?
— Конечно, именно, чтобы расправиться с тобой я все это и затеял.
Таир разомкнул объятия, повернул меня к себе лицом и заглянул в глаза:
— Тебя на работе-то не потерял ещё твой Ахлиулла?
Я пальцами нервно прядь волос поправила, переступая с ноги на ногу:
— Рахматулла. Я ему смету выслала, жду, когда ответит. Самое долгое — согласование.
А у самой в голове: ни хрена ты, Сандугач, про ремонты и дизайны не знаешь, и ламинат от паркета отличать не умеешь. Спалят, как пить дать, спалят, надо срочно менять тему.
Но Таир как назло решил дальше дожимать:
— А может, у меня ремонт сделаешь?
— У тебя дома — свежий, не морочь мне голову.
— На работе, — не растерялся он.
— Таир, ты темнишь, — нахмурились я, скрещивая на груди руки. Вышло немного наигранно, а что делать? Из мыслей каша, и страшно, страшно, черт возьми. Вон как смотрит на меня, прищурившись, и кажется, что я Шакирова знать не знаю. Вот такого, делового, чужого. Опасного.
— Не хочу тебя отпускать в Москву. Что ты там забыла?
Я плечами пожала, не отвечая. Неужто камеры всё-таки были? Или… или это он мое пальто принес? А в нем телефон. И я не помню, сохранился ли в вызовах секретный номер, но при желании можно пробить все вызовы… Я зубами клацнула отчётливо так, и Таир, кажется смилостивился:
— Ладно, пошли греться. Не хватало ещё, чтобы заболела. У меня на тебя планы.
И за ладонь меня взял. Хотела спросить, какие именно у него на меня планы, но передумала. Не нравился сегодняшний разговор, и настрой Таира — тоже, и все чаще подмывало сбежать. Не знаю, долго ли промотаюсь, свои или чужие найдут все равно.
В дом зашли с заднего входа, и поэтому не сразу столкнулись с новыми гостями.
— О, черт, — сказал Таир, едва заслышав их голоса, — Кадрия апа приехала.
— Кто это?
— Бабушкина двоюродная сестра.
Одной больше, одной меньше, решила я, и мы отправились знакомиться с очередной Шакировской родней. Гостью уже разместили в большой комнате, и только по одному взгляду, брошенному в мою сторону, я поняла: дружбы не будет.
Кадрия апа оказалась ещё опаснее Асии. Взгляд коршуном, богатый зелёный наряд в бархате. Даже губы напомажены, хотя старухе лет так под семьдесят точно. Широкая, грузная, она восседала в центре дивана, опираясь на трость. Захотелось вытянуться по струнке. Я за Таира спряталась, вроде как невзначай.
— Таир, ник исеннэшмисен, телен югалтын? ( Почему не здороваешься, язык потерял ?)
— Здрасти, — хмыкнул Таир, руки в карманы засунул и стоит. Не сказать, что очень гостье рад. На присутствующих глянула — и там ни одного радостного лица. Тетка ему ещё что-то по-татарски, он в ей в ответ. Бабушка Асия сидела, губы поджав, Даша глаза закатывала, Зайки и мамы Таира видно не было.
Из вежливости присели рядом, я на коленках ладошки сложила приличия ради.
— Ник ыштаннарын киден? ( Почему в штанах? )- обратилась ко мне тетка. Я глазами в разные стороны поводила, плечами пожала. Все молчали на меня выжидающе глядя. Даже Таир, точно забыл что я на его языке кроме Сандугач ничего не знаю. Вот ведь засранец, вечно я в его татарской родне окружённая одна остаюсь. Маленький русский воин.
