— А я тебе завидую, - вдруг сказала, порядком удивив, Зая. - Неделя закончится и уедешь. Свободная, а ты не ценишь, сама, добровольно, в это болото…
Оборвала фразу, не договорив, ушла, оставив меня с Сахипжамал. А я с неожиданной горечью подумала - не все ладно в Шакировском королевстве. Надо бы Таиру к сестре присмотреться, ой как надо. И к жениху её. Слишком он мне напоминал одного обаятельного московского мажорика, слишком избалованного вседозволенностью, чтобы быть по-настоящему хорошим человеком.
Поежилась, подумав о нем некстати. Моё ли дело чужая семья? Тут свою шкуру уберечь бы.
— Вот такие дела, — сказала я Сахипжамал, поправляя на ней платок, — похоже из нас ты — самая везучая.
Глава 18. Зай
Я и сама не поняла, что меня толкнуло сегодня пробраться за Асей. Смотрела, смотрела на нее из окна своей комнаты, спрятавшись за занавеской и денежным деревом, выросшим в кривое недоразумение.
Курит, баранов кормит. И плевать хотела на то, что на нее косится старшее поколение, что бабушка забыть не может, как видела ее много лет назад с голой задницей в московской квартире Таира.
А потом схватила шубу — и к ней. Просто чтобы в глаза заглянуть, убедиться, что она реальная, что так можно жить.
Без обязательств, трахаться, когда хочешь. Так, что кровать скрипит на два этажа и краснеет даже эби, но Таиру никто не выговаривает. Таир — мужчина. Ему можно все.
Скажи он, что женится, и то возражать никто не посмеет.
Только Ася улетит, перелетная птица, счастливый соловей. Она совсем другая, она меня не поймет. Я это сообразила только в глаза ей заглянув, испугавшись своей откровенности, зачем я это, зачем?
Отступилась от нее, и обратно домой, черпая снег, проваливаясь мимо натоптанной тропинки.
Сердце ухало,я ругала себя за необдуманный поступок, за неосторожность.
Не успела обувь снять, как попала в объятия Динара. Он меня к себе прижал, зарылся в волосы лицом и тут же отпрянул, скривившись:
— Курила?!
В глазах — гнев. Я поежилась, головой в стороны замотала:
— Нет, нет. Мимо Аси прошла…
— Общайся с ней поменьше, — заглядывая в лицо мне, произнес Динар, оглаживая пальцем скулу, — она мне не нравится. Поняла?
— Поняла, — сказала тихо, испытывая неудобство оттого, что сдала Асю. Только ей все равно, она перелетная, не забывай, не забывай.
— Точно?
Снова закивала, мечтая, чтобы он оставил меня в покое. Но все разошлись, а Динар хотел общения. Взял меня за руку, повел в комнату с камином. Его редко разжигали, никто возиться не любил, а Динару нравится. Подкинул дрова из поленницы, повернулся ко мне спиной, и спустя некоторое время разгорелся огонь, потрескивая и искря.
— Теперь хорошо будет. Иди сюда, Зай, — похлопал по пушистому ковру рядом.
Я опустилась возле него, вытянула ноги, расправив складки платья. Динар голову ко мне на колени положил и замер, на огонь смотря. Языки пламени отбрасывали тени на его лицо, на мои ноги. Я водила пальцами по волосам Динара: жёсткие, непослушные, опять отросли. Сейчас мне было хорошо, и если закрыть глаза, то казалось, что все как прежде, до того, как я увидела его первый срыв. Когда Динар убеждал, что больше такое не повторится, целовал мои ладони, стоял на коленях. Такой высокий, худой, до невозможного красивый, безумно любимый. В живот лбом упирался, на глазах вот-вот и слезы. Я ведь все детство мечтала за него замуж выйти, мечтала, чтобы он смотрел на меня, когда мы летом собирались у эби на каникулы. Динар с братьями моими проводил у нас сутки на пролет, худой, высокий, летом загоревший дочерна. Я за ним наблюдала из-за занавески, так же, как сегодня за Асей: как они дурачаться с Тимуром во дворе старого ещё дома, как по смуглой коже текут капли пота, когда бабушка заставляла их рубить двора и таскать воду на полив. К труду приучала, как говорила эби, а потом сажала всех внуков за длинный стол, деревянный, отполированный нашими локтями до блеска. Я помогала ей накрывать, обжигая пальцы об горячие тарелки с супом, больше всего боясь расплескать, показаться неловкой ему — Динару. А потом садилась ближе к нему, рядом с Таиром и чувствовала себя абсолютно счастливой, — как сейчас, с закрытыми глазами.
Жаль только, что стоило их открыть, как все рассыпалось, точно сгоревшие до углей поленья из затухающего камина.
А на следующий день был никах ( венчание), и глядя на будущую жену Ришата, я примеряла ее образ на себя
Ещё с вечера в доме Анвара абый собрались родители невесты, приехали родственники, но я не пошла, сославшись на головную боль. А теперь жадно смотрела, как ее красят, как подвязывают платок, расшитый по краям тонкими шелковыми нитками. Под платьем, чуть обтягивающим, с полупрозрачный вышивкой, уже виднелся намек на небольшой живот: все мы знали, что Гулия беременная, но в семье детей любили, даже если они так — до брака. Даже эби, которая ждала правнучку, обещав оставить ей все свое золото.
В мечети было спокойно: мы разулись у входа и теперь ступали по густому ковру неслышно и тихо. Нас окружали светлые стены, выкрашенные в нежные цвета, с традиционными строками из Корана на арабской вязи. Эби их могла читать, я — нет. Эту мечеть я любила: на смену старой, наша семья возвела новую, из дерева, с зелёными минаретами и блестящим на солнце полумесяцем. И назвали ее в честь нашей прабабушки, — Мэликэ.
Гулия сжимала в ладонях небольшой букет из белых анемонов: лепестки нежные, сердцевина черная. Я видела, как она волнуется, как подрагивают ее пальцы, и волновалась тоже. Не первый уже никах в нашей семье, но следующий — мой, и я жадно впитывала атмосферу, примеряя все на себя.
Имам дождался, когда все рассядутся и начал речь. Говорил он так звонко, так вкусно, что мне хотелось плакать от искреннего восторга. Динар сжал мою ладонь, пропуская свои пальцы между моих.
— Альхамдули-ль-Лахи-ль-лази, — запел имам, и мы подставили ладони к лицу: я — чувствуя истинное облегчение, что Динару пришлось меня отпустить.
Когда пришло время подарить невесте подарок, Ришат достал небольшую коробочку с серёжками — бриллианты, белое золото, — Динар шепнул:
— А я тебе машину на никах подарю. Какую хочешь?
— Машину времени, — подсказала, но он не услышал, переспросил только, и я ответила, — красную.
Мы вручили Ришату с женой конверты, букеты, и пошли обратно, в дом, к эби, где снова ожидало застолье с двумя запеченными гусями в центре накрытого стола.
— Поехали? — Динар открыл дверь своей машины, но я махнула рукой:
— Эби отвези, я пройдусь. Тут же близко.
Дом и вправду был близко, а мне требовалась немного свежего воздуха, чуть тишины и капелька одиночества. Я оглянулась, по привычке этой недели ища глазами Асю, но ее нигде не было видно, — наверное, уже уехала с кем-нибудь из наших.
