Она молчит несколько долгих секунд, которые держат в напряжении. Не выдерживает и опускает взгляд вниз, будто задерживая дыхание, прежде чем еле слышно сказать:
– А может, – собирается с мыслями, нервно трогая мою майку. На мгновение замолкает, а потом тихо выдыхает: – Я хочу, чтобы это случилось?
Поднимает на меня свой невинный и неуверенный взгляд, и что-то внутри меня щёлкает. Не сдерживаюсь, наклоняясь вперёд, резко впиваясь в эти манящие губы. Я помнил наш первый поцелуй, который произошёл случайно. Сладкий, полный сомнения, но такой запоминающийся.
Ладони сами поднимаются с её талии вверх, проходя по плечам, шее и оказываясь на её лице. Кожа у Юли нежная, приятная, вызывающая желание трогать и трогать. Невольно большим пальцем очерчиваю скулу, продолжая мять чувственные губы.
Девушка неуверенно, но отвечает, стараясь всеми силами. Это заводит похлеще, чем то всё, что видел и чувствовал раньше. Хотелось продолжения, чтобы прочувствовать её всю через этот поцелуй, но Разумовская как всегда любила всё делать по-своему.
Няня отстраняется, смотрит на меня дикими, сверкающими глазами и я снова невольно смотрю на её покрасневшие, чуть опухшие губы. Впервые в жизни мне хотелось ещё. Никогда не настаивал, если партнёрше хватало, но сейчас я был слишком голоден, чтобы сдерживать себя.
Но девушка опять всё делает по-своему. Упирается руками в мою грудь и пытается спрыгнуть со стола. Только вот возможности у неё нет, потому что я всё ещё держу её за лицо, стоя между стройных ног.
Она хочет убежать, осознав всё произошедшее. Но я не дам. Чёрт знает, почему. Может, потому что не хотел, чтобы всё это кончилось так быстро.
Юля, понимая, что у неё нет обходных путей, опускает взгляд вниз, стремительно краснея. Слишком мило, чтобы выдержать это, но я рискую, пальцами поддевая подбородок и снова заставляя посмотреть её в свои глаза.
Не сдерживаю себя, проводя большим пальцем по её щеке, и смотрю в растерянные голубые глаза.
– Юль, – успокаивающе шепчу. – Всё нормально.
Не знаю, кого пытался утешить: себя или её. Потому что понимал: ни черта это не нормально. Меня тянет к моей няне, которая почти на пятнадцать лет меня младше.
Она ничего не отвечает, продолжая смотреть на меня своими большими, голубыми глазами.
– Слышишь меня? – спрашиваю, пытаясь понять: накручивала ли она сейчас себя или же нет. На эти слова маленькая катастрофа кивает, но всё равно пытается отвести взгляд. Не выдерживаю и произношу: – Смотри на меня.
Снова не сдержал себя, говоря это слишком грубо. Глупые замашки генерала. Не мог я быть нежным или ласковым. Особенно с выработанным голосом.
– Мы поговорим об этом вечером, – успокаиваю её. Да когда я вообще в жизни это делал? – Сейчас развлекайся, веселись. Об этом не забывай, но и голову себе не засоряй. Понятно объясняю?
Снова следует кивок, и я, доверившись девушке, убрал ладони с её лица и отошёл на шаг назад, позволяя девушке высвободиться из моего плена.
Она почти сразу же спрыгивает со стола, хватает первые попавшиеся тарелки с салатами и даёт дёру.
Смотрю ей вслед и усмехаюсь. Да-а, генерал, влип ты по полной.
Беру в руки салатницы и иду за девушкой. Но почти сразу же выходя из кухни, не вижу её впереди. Убежала. Чтобы снова не остаться наедине.
***
Увидел её уже во дворе. Юля, красная до кончиков ушей, только поставив салаты на стол, убежала к детям, которые где-то нашли водяные пистолеты и теперь с них обливали друг друга. Быстро же ребята подружились, удивлён, нечего сказать.
Кажется, им и правда стоит чаще играться с другими погодками.
– У вас очень милые дети, – услышал рядом с собой женский голос, сразу же поворачиваясь в его сторону. Мать Юлии, которую звали Анна, подошла ко мне тихо, что я даже не заметил. Мда, теряю хватку.
Или это на меня так няня действует? Так засмотрелся на неё, что даже не заметил другого человека.
А засмотреться было на что. Сейчас Юля, взяв пистолет, гасила одного из своих братьев, обливая его водой. Что-то мне подсказывало, Андрею придётся делиться одеждой с мальчишками.
– Спасибо, – поблагодарил, смотря на своих ангелочков-дьяволят. Сейчас они позабыли, что на них смотрит отец и показали свою истинную сущность. Беспредельщики. Ничего, скоро мои милые ребята пойдут помогать к Елене в сад. Отличная практика, которую придумала Юля. – У вас замечательная дочь.
Вырвалось это само. Без всяких причин. Просто сказал и всё. Даже сам не понял как.
– Да, мне с ней повезло, – голос женщины пропитан любовью, и грустью одновременно. – Если бы не она, не знаю, что с нами было бы. Возможно, она кажется вам дурочкой, безответственной, но она очень хорошая!
Как она точно попала в цель! Но правильнее сказать «казалась». Да, изначально Юля была для меня именно такой. Сейчас картина не изменилась, но я перестал её видеть в этом детском ключе.
– Что произошло? – спросил, не раз задаваясь этим вопросом. Мне всегда было интересно, почему молодая девушка, вместо того, чтобы ходить на учёбу, работала на разных работах. Когда посмотрел её трудовой список, предоставленный Евой, удивился.
Разумовская работала с шестнадцати лет. Первое время неофициально, помалу, но потом начала замахиваться на более серьёзную для её возраста работу. И каждый раз, вчитываясь в строки, не понимал, почему?
Ева молчала, и я не стал допытывать её.
Это не моё дело. Было не моим, пока десять минут назад я не поцеловал свою няню. Теперь мне нужно было знать всё. Мог сделать это одним звонком, но не стал. Пока спрошу у её матери, и только потом воспользуюсь своим положением.
– Так вышло, – с грустью в голосе ответила Анна, устремляя взгляд на детей, которые всей толпой кинулись на Юлю, обливая её водой. Но девушка не расстраивалась, лишь звонко смеялась, прося о пощаде. – Отец близняшек оставил нас, уйдя в другую семью. Алименты платил, но только на мальчиков. Но их и моей зарплаты не хватало. Особенно было тяжело сидеть с маленькими детьми и одновременно работать. Бабушка жила далеко, да и та совсем старенькая, не справилась бы с ними. Вот Юле и пришлось слишком рано стать взрослой, воспитывая вместо меня Диму и Артёма. Совмещала работу со школой, которую смогла закончить без единой тройки. Я говорила ей идти учиться, но она отказалась, сказав, что на учёбу будет уходить много времени. И пока я работала с утра до ночи в парикмахерской без выходных, она следила за мальчиками, бегая то в пиццерию, то во всякие забегаловки. Когда те пошли в школу, стало сложнее, но выбора особо не было. Так и живём. Вы не подумайте, я не жалуюсь…
– Всё нормально, – резко произнёс, смотря как Юля, вечная оптимистка выхватывает у Маргариты пистолет и направляет струю воды ей в лицо. Хочется улыбнуться, но не могу. Потому что услышанное не то, что ввергло меня в шок, просто очень сильно расстроило.
