И снова каждое слово – истина. Да вот только что-то во мне сомневалось в ее абсолютности. И я наконец-то поняла – самое главное поняла о нас и обезьянах! То, что где-то давно улеглось на подкорке, но только сейчас облекалось в слова:
– Знаете, чем обезьяны лучше нас? – Оценила три шокированных взгляда от такой вопиющей формулировки. – Они живут для того, чтобы возродить всю человеческую цивилизацию, а мы живем только ради себя. Как крысы.
Я даже не успела подумать о том, что впервые использовала это слово, вместо привычного «лысь», как получила пощечину. А рука у Советника по защите тяжелая – не зря, наверное, свою должность занимает. Я прижала ладонь к лицу, но сдержала внезапно набежавшие слезы. Через минуту снова заговорил Тайкенен – и опять тем же мягким тоном, как в самом начале нашего разговора:
– Предлагаю всем успокоиться – не хватало нам еще друг с другом воевать из-за обезьян! – Он укоризненно взглянул на Эдуардо. – Кханника, я пока не знаю, есть ли смысл в твоих словах… Мы только со временем сможем это обсудить и принять окончательное решение. Но если ты об этом начнешь говорить всем, то это вызовет резонанс. Ты знаешь, что такое «резонанс»?
Я кивнула.
– Кто-то из твоих слов может сделать вывод, что лучше вообще впустить сюда обезьян. Особенно нестандартные семьи или те, кто способен предать учение Отца… Ведь люди разные, и каждый интерпретирует так, как хочет. Верно? А кто-то, наоборот, запаникует, узнав, как много сейчас обезьян, и если они разом нападут на все входы, то мы можем и не удержать такой натиск. А паника – это худшее, что можно вообразить в закрытом пространстве. Правильно?
Пришлось снова согласиться.
– Поэтому я просто попрошу тебя, но не стану заставлять выполнять, если ты не согласна. Я думаю, что эта история не должна быть предана огласке, пока не разработаем какую-то стратегию. Чтобы не допустить беспорядков. Мне кажется, стоит сказать всем, включая твоих близких, что тебя держали в палатке связанной, что ты ничего толком не узнала. Тебя не пытали и давали пищу, но особо с тобой никто не разговаривал. А потом тебе удалось сбежать… Например, когда – как ты там его назвала? – паук напал на лагерь…
Как ни крути, но он прав. Я и сама часто была свидетелем того, как одна и та же новость разных людей приводит иногда к прямо противоположным выводам. Или когда она облекается в сплетни и вымыслы, за которыми правды иногда и не разглядеть. Если я начну рассказывать все, что видела, то не стоит удивляться, что через две недели моя история будет перевернута с ног на голову – начиная с того, что обезьяны святы и добродетельны, и кончая тем, что они вообще больше ничем не занимаются, кроме как бесконтрольным размножением. В итоге я добьюсь не истины, а самых различных интерпретаций на эту тему. Тут я не могла спорить:
– Вы правы. Я понимаю. И именно так и поступлю, клянусь Отцом.
Теперь Тайкенен снова улыбался:
– Я в этом не сомневаюсь. Несмотря на наши… противоречия, ты не из тех, кто причиняет другим вред осознанно. Ты можешь быть свободна, Кханника! Беги и скорее обрадуй своих родных.
– Подождите! – Я хотела сорваться с места в уже приоткрытую дверь, но остановилась. – А Закари? Как накажут его?
Глава Государства даже не изменил выражения лица:
– Его казнят сегодня вечером. Никакой прилюдности, ведь он не насильник и даже не убийца. Завтра огласим по факту в центральном…
У меня глаза полезли на лоб:
– Но… это же было просто воровство! Разве мы казним за воровство?
Тайкенен говорил со мной терпеливо, как с неразумным, но приятным ему ребенком:
– Это было первое воровство у Государства, Кханника. И если подумаешь, то тоже согласишься, что мы поступаем верно. Все знают, что и у кого он украл, и если завтра он будет преспокойно разгуливать по своей зоне, то уже послезавтра начнется хаос. Мы создадим прецедент, если люди увидят, что за воровство у Государства гражданин может отделаться простым штрафом. Понимаешь?
– Нет! – Может, с точки зрения управления он и прав, но… – Нет!
Этот человек уж точно не просто так занимает свое место – в любой ситуации он не теряет самообладания. Только сказал с укором, призывая меня к здравомыслию:
– Кханника, прими мои соболезнования, и я понимаю, как это больно. Казнь будет максимально гуманной. Ему выстрелят в голову – мгновенная смерть. Если Отец простит его прегрешение, то воздаст ему после.
– Нет!
Тайкенен устало вздохнул, а двое других мужчин уже с раздражением топтались на месте – и правда, чего такую мелочь еще обсуждать? Обедать пора. Или куда они так спешат?
– Хорошо. Представь, что ты являешься Главой Государства. Как бы ты поступила на моем месте?
И опять – точно выверенный психологический ход. Он не сторонник принуждать человека силой или страхом – гораздо эффективнее убедить в том, что другой позиции быть не может, что это и есть норма, а когда человек свято верит в истинность какой-то нормы, то он сам будет за собой следить без дополнительных издержек со стороны Государства. Но другая позиция была – и она только что пришла мне на ум:
– Закари может быть вам полезен! Если он внедрится в общество обезьян, то сможет передавать вам информацию – вы узнаете гораздо больше, если среди них будет кто-то из наших!
Наконец-то на лицах всех троих отразился искренний интерес. Они переглянулись.
– Но судя по твоим рассказам, они скорее примут тебя, чем его… Тебе придется пойти с ним.
Я кивнула, понимая, что иного варианта и быть не могло. Отряд Тары мне не причинит вреда – в этом я почему-то не сомневалась, но насчет Закари никакой уверенности не было. И ради его спасения я готова была отказаться от трепещущей надежды увидеть мать и отца хотя бы еще разок. Надо продолжать их убеждать:
– Со временем вы будете знать все: их уклад, систему управления, новинки вооружения, изменения численности… И самое главное – если обезьяны решат напасть, то мы уж точно найдем возможность вас предупредить! Города не живут изолированно, ни один из них не пойдет против нас в одиночку, а значит, где бы мы ни находились, то узнаем о начале военных действий. Сами подумайте – если бы тогда, когда они запустили к нам зомби, за воротами стояло не двенадцать человек, а сотня тысяч… то уже никого из нас не было бы в живых!
Советник по защите глубоко задумался, а потом сказал неуверенно:
– Обезьяны пока не напали большой армией только потому, что не знают, сколько нас… и что боеприпасов у нас просто не хватит, чтобы остановить настолько мощную волну. Но если они это узнают… если вы предадите нас…
– Они не предадут, – уверенно заявил Тайкенен. – Тут все их родные. Да они каждого знают хотя бы в лицо! Неужели есть хоть шанс, что они встанут на сторону обезьян против своей семьи?
– А как вы будете передавать информацию? – раздался скрип и Советника по науке.
