Больше, чем мутантов, зеленых вирусных ящериц, птеродактилей и призраков, я ненавижу крысоедов, потому что слишком хорошо знаю историю. Нас учат ей с пеленок, чтобы мы никогда не забывали свое наследие. Мы – люди! Мы – потомки тех, кто пережил и взрывы, и ядерную зиму; значит, мы отвоевали свое право на существование. Гордые дети всего человечества. В отличие от них. Они выжили за счет смерти других людей, а мы – за счет собственного развития. И конечно, героизма.
Я до сих пор помню эпидемию, хоть и был тогда совсем мальчишкой. Сначала появились новые мутанты – зеленые ящерицы, совсем маленькие, из-за чего их не посчитали серьезной угрозой. Но позже выяснилось, что их укусы заражают людей вирусом, который потом передается от одного к другому. Кто-то из укушенных вернулся в свой родной город, заразил другого… У нас нет лекарств, чтобы лечить настолько серьезные заболевания, поэтому зараженные умирали в муках. И что же они сделали? Город Ветра самостоятельно объявил карантин, закрыл ворота, чтобы не заразились те, кто так и норовил передать им продукты, а еще через пару месяцев, когда голод и болезнь не оставили уже ни малейшего шанса, они сожгли себя. Все, кто остался в живых к тому моменту, сами сожгли себя, свои дома, свои вещи, чтобы зараза не вышла за пределы их стен. Я, как и многие другие, с холма наблюдал за черным дымом. Возможно, это был последний раз, когда я совсем по-детски плакал. Я не могу забыть момент восхищения их героизмом – обречь себя на страшную смерть во имя будущего остального человечества. И кто больше достоин жить – такие люди или крысоеды, которые благоденствуют за непроницаемыми стенами? Кажется, ответ очевиден.
Но наш мир под угрозой: и я сейчас говорю не о кислотных дождях, постоянно появляющихся новых видах мутантов или голоде. Я говорю о том, что человечество скоро некому будет продолжить. Мы разрешили уже многие проблемы. В Городах жизнь стала настолько уютной, что люди начали расслабляться. Мы совершенствовали оружие и навыки, наладили торговые отношения между Городами, обозначили отраслевую специализацию, обеспечили защиту собственных границ от мутантов, хотя в пустыне опасностей и сейчас предостаточно. Мы сделали все, что могли, и собирались сделать еще больше… И если бы не крысоеды, то и у нас был бы шанс.
Во времена взрывов – пятьсот зим назад – удалось выжить только тем, кто успел укрыться под землей. А на поверхности не осталось ничего живого, города были полностью разрушены, экология улетела к чертям. Человечество осталось только там, внизу, вдали от мутантов и радиации. И первые подземные поселенцы решились на нечто такое, после чего их и людьми-то считать сложно – они выгнали всех слабых наверх, чтобы оставшимся хватило крыс и грибов для выживания. Со временем они там обустроились, изолировавшись от тех, кто был вынужден каждый день выживать наверху. Конечно, большинство из первых изгнанников погибли, но, к сожалению для крысоедов, не все. Первые верхние люди и стали моими предками – теми, кто начал основывать поселения. Теми, кто научился защищаться от всех бед внешней среды. Теми, кого крысоеды называют обезьянами.
Со временем мои предшественники даже в условиях повышенной радиации научились создавать продукты, а пространства для расселения тут не ограничено. Да вот только расселяться некому. Уже через несколько поколений радиация дала знать о себе, а сейчас большинство из нас бесплодны: и мужчины, и женщины. Те, кому даровано благословение, конечно, занимают самые почетные ступени в наших общинах. Я – десятый ребенок и третий сын Второй Матери Города Солнца. Она уже стара и не может родить мне других братьев или сестер, но пользуется безусловным почтением всех горожан. Она, благодаря мудрости своего возраста и неоспоримым заслугам, возглавляет Совет Города. Трое из моих старших сестер унаследовали ее дар – уже очень скоро Город ждет очередного Чуда Рождения от одной из них. Конечно, все мечтают о девочке, но даже и в честь мальчика устроят грандиозный праздник. Сестре вообще очень повезло – ее первый избранник оказался способным зачать ребенка. Вот такое совпадение – ее друг детства, ее первый мужчина и отец ее первого ребенка в одном лице! И мне даже иногда кажется, что они не скоро захотят поселиться в разных домах. Это не запрещено, конечно. Она может рожать и от одного мужчины хоть всех детей, если сама пожелает. Да и кто бы посмел указывать женщине, способной на Чудо Рождения? Но мне лично их отношения просто непонятны. Все сходятся и расходятся – жизнь меняется, меняются и вкусы, зачем останавливаться на ком-то одном? Читатели – те немногие из нас, кто был обучен грамоте – рассказывали, что раньше люди умудрялись уживаться «семьями» чуть ли не на протяжении всей жизни. Уверен, что это вымыслы – как и сказки о каких-то пришельцах, драконах и колдунах. Даже нет, скорее всего, драконы когда-то и могли существовать… Но вот чтобы один и тот же партнер не надоел за несколько лет – уж точно выдумка. А для нашего менталитета – еще и весьма вредная. Чем чаще люди меняют партнеров, помимо чисто сексуальных ощущений новизны, тем больше шансов, что какая-то пара воспроизведет потомство. Знахари в один голос настаивали на том, что необходимо избегать связей с кровными родственниками – якобы дети у таких пар могут родиться с серьезными отклонениями. Я не знаю точно, насколько их опасения оправданы и имеет ли это предостережение смысл, когда и без того дети рождаются крайне редко и при таком высоком уровне детской смертности. Население же к инцесту относилось спокойно, и их дети вроде бы ничем серьезно не отличались от других… Ну а то, что рождаются мертвыми или с двумя головами – так это и с любой другой парой может случиться. Радиация, зеленых ящериц ей в зад, разит всех без разбора.
– Кирк, останься дома! – вернулась матушка к старой теме. – Я тебя прошу!
Кажется, я готов был разрыдаться снова – как тот мальчишка, глядящий на горящий Город Ветра.
– Матушка! – я решил изменить тон на более строгий – иногда с женщинами иначе не получается. – Мы занимаемся важным делом! Если бы мы весной не поймали того охотника с его аптечным арсеналом, то последний ребенок Шестнадцатой Матери умер бы от инфекции! Наши знахари не могут создавать антибиотики – ты это знаешь.
– Знаю.
Она погрустнела, и это могло означать, что она наконец-то смирилась. Значит, надо продолжать идти этим путем:
– Шестнадцатая Мать до сих пор мне каждую неделю присылает пирог в знак признательности! И в гости зазывает!
Мать моя неожиданно иронично улыбнулась:
– Ну, допустим, в гости она тебя зазывает по другому поводу. И, допустим, ты уже мог бы и заглянуть к ней… Твоя Лили не состарится за одну ночку!
Дальше разговаривать было бессмысленно. В Совете уже рассматривался вопрос о том, что способных зачать мужчин нужно беречь чуть ли не на тех же шелковых подушках, что и наших Матерей. К счастью, в обществе не было никаких строгих законов, которые бы серьезно ограничивали свободу чьей-то воли, поэтому и этот проект не нашел одобрения. Мы живы потому, что уважаем личность каждого – если человека силой заставить делать мебель, то получится плохая мебель. Если труса отправить биться против мутантов, то у нас не останется даже труса, который мог бы делать хорошую мебель. Если того, кого тянет в пустыню, держать на привязи, то он устроит бардак в Городе, потому что ему некуда высвободить лишнюю энергию. Хочешь видеть человека, не нарушающего запретов, – так не запрещай ему ничего! Конечно, есть какие-то общие правила, но если они кого-то не устраивают, то он волен выбрать другой Город или попытаться основать свое поселение – никто не станет его удерживать. А ценность человеческой жизни в наших условиях настолько высока, что никто не причиняет серьезный вред здоровью другого осознанно. Не потому что за это накажут – нет, ему грозит только выселение из Города – а потому что это его свободный выбор.
