Независимо от нацистов антисоветскую агитацию на территории СССР развернула эмигрантская организация Народно-трудовой союз (НТС). Он строил планы «третьего пути» и выдвигал лозунг «за Россию без немцев и большевиков». Активисты союза, просочившись в оккупированные области, создали 120 групп в 54 городах. Они старались устроиться в различные учреждения Остминистериума (министерства Восточных территорий), представителями германских фирм на Востоке, в местные муниципальные органы. Центры НТС возникли в Смоленске, Брянске, Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе. Там, где получали доступ к типографиям, печатали листовки. Агитаторы старались войти в контакт с партизанскими отрядами, чтобы вывести их из-под влияния коммунистов, вели работу в частях «Остгруппен». Зарубежные деятели НТС сумели внедриться в «учебный лагерь» в Вустрау, завербовали многих преподавателей и распространяли свои идеи. Здесь же стала издаваться литература НТС, замаскированная под «учебные пособия».
Ну а в руководстве рейха, по мере того, как война затягивалась, боролись две тенденции. Гитлер, Геринг, Борман, Гиммлер и примыкавшее к ним крыло нацистских лидеров оставались убежденными апологетами своих собственных теорий переустройства мира, а в побежденных видели только «недочеловеков» и потенциальных рабов. Но было и умеренное крыло, считавшее необходимым смягчить «восточную политику». Сократить террор, расчленить территорию СССР на национальные образования со своими марионеточными «правительствами». Однако в 1942 г. оба течения сошлись в одном — для активизации антикоммунистических сил в России нужно «имя», авторитетный лидер. Хотя его роль понимали по-разному. Одни соглашались, что это нужно лишь в целях пропагандистской игры для разложения Красной армии. Другие полагали, что возникнет гипотетическое «национальное правительство» в противовес Москве.
Рассматривались разные кандидатуры, и самой подходящей показался генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов. Героизировать и романтизировать его фигуру оснований нет. Ведь не случайно выбор врагов России остановился именно на нем. На Волховском фронте он возглавлял 2-ю ударную армию, попавшую в окружение. Допустил ряд грубых ошибок. Извне был организован прорыв для спасения армии, но приказ пробиваться навстречу Власов выполнять не стал. Вместо этого приказал своим частям разбиться на группы и выходить кто как может, а сам вдвоем с любовницей-военврачом оторвался от штаба, в деревне Пятница дождался появления немцев и сдался им (из его починенных 16 тыс. вышли из кольца, 6 тыс. погибли, 8 тыс. попали в плен).
На первом же допросе в штабе генерала Линдемана Власов дал исчерпываюшие показания о советских войсках (кстати, многие германские военачальники, в том числе Паулюс, попав в плен, отказались это делать, ссылаясь на присягу). А в лагере для высшего комсостава вместе с командиром дивизии Боярским Власов написал доклад, что в России надо создать «национальное» правительство, и население поддержит свержение советского режима. Изначально генералом занялся отдел «Вермахт-пропаганда», его опекуном стал капитан Штрик-Штрикфельдт. Он был из прибалтийских немцев, служил в царской армии и был как раз из сторонников изменения восточной политики.
За подписью генерала была выпущена листовка к советским солдатам, а затем «Смоленская декларация» о том, что в Смоленске якобы создан «Русский Комитет» и началось формирование РОА — «Русской освободительной армии». Ее предназначалось раскидать за линией фронта. Но Штрик-Штрикфельдт специально договорился с летчиками об «ошибке», и часть тиража рассыпали над оккупированной территорией. Капитан хотел, чтобы распространились слухи среди населения — а дальше и с начальством можно будет договориться о создании такого комитета и РОА.
Отчасти так и произошло. В Смоленск, в адрес несуществующего «Русского Комитета», пошли письма. Приезжали люди, разыскивая, где записаться во власовскую армию. «Хиви» и солдаты «Остгруппен» воодушевились: вроде бы, теперь они становились не изменниками, а идейными борцами. Сами считали себя «власовцами», прикрепляли на мундиры нашивки «РОА» и ждали, что скоро их переведут в «свою» армию. Но верховное командование инициативу пресекло. Кейтель строго указал отделу «Вермахт-пропаганда», что не его дело заниматься политикой.
Осенью 1942 г. в Дабендорфе под Берлином была создана «школа пропагандистов». Предполагалось готовить что-то вроде комиссаров для работы в частях «Остгруппен», среди пленных и угнанных в Германию подневольных «остарбайтеров», разъясняя «обманы коммунизма». Хотя и школа оставалась на уровне эксперимента. В ней обучалось всего 100 человек. Но начальником стал Штрик-Штрикфельдт, и при школе обосновался центр «Русского освободительного движения» (РОД). В него вошли Власов и еще ряд генералов и офицеров из числа пленных — М.А. Зыков, Г.Н. Жиленков, В.Ф. Малышкин, Ф.И. Трухин и др.
Идеология РОД была совершенно запутанной. На нее оказал сильное влияние НТС — Трухин и ряд других деятелей успели вступить в эту партию. Но намешались и программы коммунистической антисталинской оппозиции. Главный идеолог РОД Зыков (он же Цезарь Вольпе) по некоторым предположениям в прошлом был помощником Бухарина. Когда прорабатывали символику РОД, двуглавого орла и бело-сине-красное знамя немцы запретили — сочли, что они связаны с традициями «российской державности». Поэтому была принята эмблема морского Андреевского флага. Связь с Власовым установил и Шелленберг, разрешил РОД иметь свою разведку — с условием, что она будет делиться информацией с СД. Но на деле «сотрудничество» стало несколько иным. Лучшие кадры, отобранные для власовской разведки, СД просто забирало себе.
Но был ли вообще возможен в условиях войны какой-то «третий путь», «антисталинская революция»? Разумеется, нет. На карте стояли не политические системы, а судьбы государств и народов. Шла схватка за само их существование, за жизнь. А любая революция — это в первую очередь катастрофа, раскол, хаос. В Первую мировую войну как раз революционные процессы обрушили и Россию, и Германию, Австро-Венгрию, Османскую империи. Во Второй мировой в подобном случае выигрывали вовсе не сторонники «третьего пути». Выигрывали нацисты.
Да и состав антисоветских сил был крайне неоднородным. Тут были убежденные антикоммунисты. Были сепаратисты — украинские, кавказские, прибалтийские. Было откровенное отребье, служившее кому угодно и готовое на что угодно, лишь бы пограбить, крепко пить и сытно жрать. А для многих пленных такая служба становилась лишь способом выжить, выйти из лагерей, где внушали — Родина вас все равно бросила. Такие записывались куда угодно. Приезжал вербовщик от казаков — объявляли себя казаками, от украинцев — «хохлами». Иногда — в самообмане, что можно при удобном случае сбежать к своим. Некоторые и впрямь перебегали. Другие задумывались — у своих еще неизвестно что ждет, а здесь, вроде, жив, сыт, одет. «Прирастали», участвовали в боях, и путь к своим был отрезан. Сделали первый шаг, а дальше плыли по течению, куда вынесет.
Тем не менее власовские и прочие антисоветские формирования весной 1943 г. представляли серьезную опасность для СССР. Именно из-за того, что они раскалывали единство народа, сеяли идеи превращения Отечественной войны в новую гражданскую. Да и сами по себе эти части представляли хоть и разобщенную, но внушительную силу. В составе германских войск насчитывалось до 800 тысяч советских граждан, а вместе с полицаями до 1,5 млн.
