— Нажмешь тут при любой угрозе. И помощь придет немедленно. Тебя охраняют, Мишель. Я не позволю тебе навредить. Никому.
Эти его слова вертелись в моей голове всю обратную дорогу до лаборатории. Он сидел напротив меня, посматривал задумчиво, а я пыталась сообразить, что все это значит и как к этому относиться. Ко всему, что он сказал, к тому откровенно-мужскому интересу, что столь настойчиво проявляет ко мне... и к угрозе, которая, возможно, нависла надо мной из-за этого самого интереса.
И чем больше думала, тем бредовее теории в голове крутились. Особенно в свете моих странных ощущений.
Так что я решила пока отложить эту тему, и вернуться к ней, когда отдохну и отойду от воздействия этого аномального места. И от поцелуев босса.
Благо, завтра наконец-то суббота и у меня выходной. Если Геннадию Матвеевичу, конечно, никакая шлея под хвост не попадет, и он не потребует, чтобы я срочно приехала на работу, что тоже весьма вероятно.
В научном центре к нашему прилету уже почти никого не осталось. В большинстве зданий в окнах свет не горит. Людей не видно. Машин на стоянке почти нет. Только на взлетной площадке ожидает Керуш, мой охранник и водитель в одном лице. Кстати, теперь я его присутствие рядом с собой уже как-то по-другому немного воспринимаю. Неужели Рошад его ко мне приставил из-за меня самой, а не из-за проекта, над которым я работаю? Может такое быть, или это уже у меня самомнение начинает зашкаливать?
И еще... я как-то раньше не обратила на это внимания, точнее не придала значения, что для меня не свойственно, но сейчас отчетливо понимаю, что у профессора таких же браслетов, как у меня, нет и в помине. А ведь именно он мозг и руководитель проекта. Его и должны охранять в первую очередь, если исходить из очевидных причин.
Стоит нам выбраться из вертолета и Рошада словно подменяют. Он больше не смотрит на меня, даже когда помогает спрыгнуть на землю. И руку отпускает сразу же, заставив ощутить неуместное чувство потери. После чего, отстраненно попрощавшись, направляется к стоянке, где уже гостеприимно распахивает перед своим хозяином двери его «родстер». А я, проследив, за ним взглядом, молча иду в лабораторию, чтобы забрать свои вещи.
Кажется, мне кто-то из технического отдела говорил, что вся территория центра просматривается через камеры. Вот Рошад и изобразил полное равнодушие. Очень правдоподобно изобразил. Сложно не поверить.
— Мишель Максимовна, вы еще остаетесь работать, или домой? — интересуется Керуш, шагая рядом со мной.
— Домой. Устала очень, — бросаю на него быстрый изучающий взгляд. И скорее для проверки, чем искренне произношу: — Вам меня не обязательно сопровождать. Я только сумочку заберу.
— Обязательно, Мишель Максимовна, — ухмыляется мужчина. — Хрупкая юная девушка одна в пустой лаборатории. Мало ли. Вдруг испугаетесь чего?
— Ха, смешно, — фыркаю, развеселившись. — Не такая уж и юная. И уж точно не пугливая.
— И все-таки мой долг присмотреть за вами, — подмигивает мне Керуш.
Ну, раз долг, то пускай присматривает. В пустом здании мне действительно что-то не по себе становится. Шаги кажутся слишком громкими, а эхо, пляшущее в пустынных коридорах, слишком зловещим. Даже голоса немногих задержавшихся на работе в своих лабораториях, напрягают, вызывая подозрения.
И хоть я понимаю, что причиной тому скорее всего наш разговор с Рошадом и те опасения, которые он во мне зародил, но все равно выбросить лишнее из головы и успокоиться не получается от слова совсем. И теперь присутствие рядом большого и сильного охранника мною явно воспринимается, как благо.
Дверь нашей с Геннадием Матвеевичем лаборатории, конечно, же закрыта. И я достаю из кармана своего халата карту-ключ, чтобы поднести к электронному замку. А потом ввожу еще и комбинацию цифр, чтобы услышать заветный щелчок.
В помещении темно. Рассеянного полуопущенными жалюзи света от фонарей на территории мало, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь, и я хлопаю в ладоши, включая освещение.
Моя сумка висит в небольшом шкафчике для вещей у двери. Я обычно всегда ее там оставляю утром, как прихожу на работу. Профессор жутко не любит, если ему на глаза посторонние предметы в лаборатории попадаются. Но ведь у каждого свои тараканы имеются. Разница только в размерах и количестве. Я вот например не могу, если хотя бы раза три не проверю, закрыты ли все замки. Это даже шкафчика касается.
И тем неожиданней для меня тот факт, что этот самый шкафчик оказывается открыт. Я даже удивленно замираю, недоуменно рассматривая дверцу. Я же помню, как проворачивала этот ключ. И даже если бы механическая память на привычное уже действие сыграла со мной злую шутку, я помню, как три раза подергала эту ручку, слушая Геннадия Матвеевича, сегодняшним утром.
И тем не менее... шкафчик открыт.
Хм.
Не будь сегодняшнего разговора, можно было бы решить, что я все-таки что-то путаю. Или проглядела, как профессор что-то свое сюда клал... Но разговор был, и мне теперь уже совсем не по себе становится. Распахнув злополучную дверцу, я оцениваю взглядом содержимое шкафа. Вроде бы все, как было. Беру сумку. Осторожно заглядываю в нее...
— Мишель Максимовна, все в порядке? — неожиданно раздается надо мной голос Керуша, отчего я, испуганно взвизгнув, чуть не роняю свои вещи.
— Вы что решили доказать мне, что я на самом деле пугливая?! — держась за сердце, раздраженно разворачиваюсь к мужчине. — Зачем вы ко мне подкрадываетесь?!
— Извините. Не хотел вас напугать, — примирительно вскидывает ладони он. — Мне показалось, вы чем-то взволнованны.
— Нет... не знаю. Дайте мне пару минут, — растерянно тру я переносицу. Надо осмотреться в лаборатории.
ГЛАВА 15
— На что вам нужны пара минут? — подозрительно прищуривается Керуш.
Первым порывом хочется привычно отмахнуться. Ну, правда. Ничего ведь такого страшного не случилось. Подумаешь шкафчик открыт. Но я обещала Рошаду, что буду осторожна и внимательна. И что буду сообщать, если замечу что-то странное. А о степени странности речи не шло.
— Я почти уверена, что оставляла шкафчик закрытым, — сообщаю своему охраннику. — И меня насторожило, что он открыт.
— Почти уверены? — уточняет тот, подбираясь и разом превращаясь в настороженного хищника. Вот по-другому и не назовешь. Аж мурашки по коже.
Острым взглядом сканирует лабораторию и возвращается глазами к сумке в моих руках. Протягивает в требовательном жесте руку. И я молча отдаю свои вещи ему, позволяя их осмотреть. Там все равно ничего важного нет. Я документы с собой не вожу. Телефон в кармане джинсов при мне. А ключи от квартиры вроде бы на месте.
— Ну да почти — бормочу я, тоже оглядываясь по сторонам. — Просто это привычное, отработанное до автоматизма действие, которое я выполняю всегда, и моя память вполне может мне сейчас подсовывать ложные воспоминания о том, как я этот шкафчик закрывала. В общем я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать. Ключи ведь только у нас с профессором есть, если не ошибаюсь. Ну еще возможно у мистера Рошада. Значит, тут никого не должно было быть в наше отсутствие.
