Он посягнул. Не только на нее, но и на мою жизнь. Чтобы забрать себе все, что у меня было.
Что ж, давно пришло время платить по счетам.
Сегодня я заставлю Юргара выложить мне всю правду. И подберусь к Хасмиеру еще ближе.
Мой первый советник сидит на узкой койке, закрыв глаза и прислонившись затылком к стене. Лицо бледное, осунувшееся. Мрачное. Сейчас он кажется почти ровесником Кэмшеда, хотя на деле ему даже за сотню не перевалило.
На шее и на запястьях полные блокаторы энергетических потоков. И болезненная испарина на восковом лбу. Слишком большая сила скована и заперта сейчас в нем. Он, как и я, родился вторым сыном в браке очень сильного куарда и земной фуэнты. Но с братом ему больше повезло. Тот приняв отцовское наследство, младшего всего лишь выгнал из своей территории.
— Я знал, что ты все-таки почтишь меня своим присутствием, — произносит Юргар хрипло. И открывает воспаленные глаза, уставившись на меня. — Приветствую, маликсар. Извини, что не кланяюсь. Ситуация не располагает.
— Здравствуй, Юргар, — роняю сухо, садясь на стул напротив него. — Мне сказали, ты просил о встрече. Готов признаться?
— Нет. Я не предавал тебя, Рошад Лаймаре. И служил верой и правдой нашему народу, как и поклялся, вступая на пост твоего первого советника.
Надо же. Упорный. И действительно весьма убедителен. Я бы даже поверил, но...
— Улики и доказательства говорят не в твою пользу, Юргар.
— Так проверь меня, — подается он ко мне.
— Ты согласен пройти допрос на кубе? — уточняю недоверчиво.
— Я согласен полностью открыть тебе свой разум, маликсар, — чеканит Юргар. — И ты увидишь сам все, что хочешь знать.
Этого я не ожидал, если честно. Все куарды всегда свято хранят свои тайны. Настолько, насколько каждый способен. И лишь тем, кто действительно необычайно близок, мы можем открыть свой разум. Отцу, брату, любимой. Ну или действительно очень близкому другу. Даже правители не вправе требовать такого шага от своих подданных. Потому что без доверия он невозможен. И насильно вскрывают память лишь тем, чья вина неоспоримо доказана. Тем, кого не жалко превращать в тупой овощ.
Так почему Юргар на это идет? Настолько уверен в своей невиновности и желает доказать свою правоту? Или надеется, что удастся воспользоваться моментом, когда с него снимут блокаторы? Если так, ему придется об этом пожалеть. В любом случае упускать такую возможность я не собираюсь.
— Я принимаю твое предложение. Тебя отведут в допросную, — сообщаю ему свое решение.
И выхожу из камеры чтобы отдать распоряжения насчет процедуры предстоящего допроса.
Кэмшеда искать не приходится. Он уже ожидает меня в коридоре.
— Ну как? Согласился на куб? — вскидывает седые брови, как только дверь карцера за мной закрывается, и энергетический полог становится на место.
— Больше. Он предложил считку, — роняю я задумчиво.
Мой глава госбезопасности удивленно сужает глаза.
— Вот как? Думаешь, попытается сбежать? До тебя ему по силе, конечно, далеко. Но рискнуть может.
— Не исключаю. Но не думаю, что он настолько самонадеян. Отдай приказ приготовить первую допросную. Не будем откладывать это дело в долгий ящик.
— Разреши присутствовать, маликсар, — скорее требует, чем просит Кэмшед. — На всякий случай. У тебя уже есть ради кого себя беречь.
Бросаю на сурово сдвинувшего брови наставника внимательный взгляд. И, подумав, киваю. Он прав. Действительно есть. Ради своей страстной Мышки и всего, что у нас еще только может быть, я буду вдвойне осторожен.
Интересно, чем сейчас занята Мишель?
Когда я уходил утром, она спала, утомленная моими ласками. Эта ночь была для нас не только первой в Лайтази. Но и первой, которую мы провели вместе нормально. Без ее наркотического опьянения, моей нестабильности. Без спешки...
Были только мы и наша страсть. Ее прекрасное гибкое тело, ее желание и наслаждение. Ее неповторимый, сводящий с ума вкус. Я ощущаю его даже сейчас. Пропитан им. И уже зависим. Целиком и полностью. И мне мало. Отчаянно мало того времени, что я могу уделить своей лакомой и щедрой девочке. Мне хочется забыться в ней. Утонуть в ее нежном пламени.
От нее хочется взять все, что только возможно. И наполнить собой. Создать с ней наше общее будущее, семью и наше продолжение... Никогда раньше мне еще так сильно не хотелось зачать новую жизнь в женском теле. А сейчас от одной только мысли о моем наследнике под сердцем у Мишель, мне хочется немедленно все бросить и срочно заняться продолжением рода Лаймаре.
Тем острее передо мной стоит необходимость покончить наконец с Хасмиером и всеми его приспешниками. Моя семья должна быть полностью защищена.
ГЛАВА 56
В безлико-серой допросной из мебели один стол и два стула. Тот, что для задержанного, зафиксирован и оснащен дополнительными энергетическими блокаторами и кандалами. Второй, обычный, занимаю я. Кэмшед стоит позади за моим левым плечом, внимательно следя за всем происходящим.
Юргара гарды усаживают напротив меня. Он спокоен. Взгляд уверенный. В движениях отсутствуют скованность и напряжение.
Присутствию Кэмшеда не удивлен.
Чем больше я наблюдаю за своим первым советником, тем больше убеждаюсь, что ведет он себя совершенно не так, как должен вести себя пойманный с поличным предатель. Но ведь и своим советником я его сделал не за сопливые сантименты и слабые кишки. Юргар обладает одним из самых незаурядных умов, с которыми мне приходилось стыкаться. Сильный, пронырливый, изворотливый и уперто-добивающийся своих целей. Выдержанный и уравновешенный. Идеальное сочетание политика и дельца. То, что мне требовалось на этом посту.
— Если надеешься сбежать, предупреждаю сразу, в живых не оставлю, — роняю сухо, наблюдая за приготовлениями подозреваемого к допросу.
— Мне это не нужно. Я готов, ваше величество, — поднимает он на меня пустые глаза, как только его руки и ноги сковывают ограничителями.
— Снимите блокаторы, — приказываю гардам, выпрямившимся позади того, кто еще пару дней назад был вторым по влиянию куардом Лайтази.
Те слаженно освобождают руки задержанного от металлических браслетов. А потом снимают с него ошейник. Юргар ведет головой, разминая шею. Дергает щекой, прикрыв глаза.
— Передумал? — хмыкаю, чувствуя как звенит наготове в венах колючая и злая энергия, готовая сорваться с цепи, наказывая преступника.
— Нет, — спокойно роняет он. И открывает глаза, пылающие синим. — Смотри, маликсар.
Подавшись к нему, я сосредотачиваюсь на темных провалах зрачков.
Погружение в чужой разум и память редко бывает приятным. Исключением может служить разве что кто-то настолько чистый помыслами, как моя связанная. Даже, когда Мишель злится, она все равно вызывает во мне умиление пополам с восхищением, и желание проникнуть дальше, узнать больше, разведать даже самые незначительные детали ее жизни до меня.
