- Ты разговаривал с ней? Узнал, кто твой отец?
- Я разговаривал. Но лучше бы я этого не делал. Она не знает, кто он. Она просто продавала себя за дозу, иной раз ее имели по пять раз в день разные мужики, – так зло усмехается он. А у меня сердце за него сжимается. Ком к горлу подступает,и плакать хочется. Он нашел свою мать сам. И, несмотря на то, как он говорит «испытывает к ней отвращение», он продолжает ее обеспечивать, ухаживать. И я понимаю, насколько у него добрoе сердце. Он - ребенок, которого предали, бросили. А он не смог поступить так же. Он рассказывает про свою маму с болью. Подношу руку в его лицу, глажу его щеки, скулы, а он прижимается к моей руке, целует мои ладони. И я понимаю, что этому мальчику не хватает тепла, ласки заботы, любви, которую ему не дала мать. А он такой нежный, умеет любить и отдавать тепло.
- Мальчик мой. Милый, – шепчу ему я, уже хаотично гладя по лицу. – Может можно что-то сделать? Как-то продлить ее жизнь?
- Нет, нельзя. Я узнавал. Да это и к лучшему….
- Ну что ты говоришь, - прерываю я. – Ты не такой. Если бы тебе было все равно, ты бы не поддерживал ее сейчас. Не отрицай это. Ты добрый, отзывчивый и тебе больно за нее. Ты настоящий и искрений…
- Софи, - уже он прерывает меня, поднося палец к моим губам. - Не надо, оставим все как есть. Я не хочу больше об этом говорить. Расскажи лучше ты о себе, о своих родителях, - просит он, переводя тему.
- Ρазве Ванька тебе не рассказывал о них?
- Рассказывал так, в общих чертах. Он в основном рассказывает о вашей счастливой семье, когда она была. Просто я никак не могу понять, как с ними могло прoизойти такое несчастье. Я не верю, что это был несчастный случай. Ванька был маленький и ничего не понимал, но он как то упоминал, что ты знаешь гораздо больше.
- Я знаю, но…
- Софи, прости. Тебе неприятна эта тема. Не продолжай. Я сам не знаю, зачем я спросил, – теперь уже он гладит мое лицо, нежно целует в губы.
- Мне не то, чтобы неприятно, мне всегда больно о них вспоминать. Но я расскажу. Ты же не сказал мне про свою мать. Тебе было больно, но ты поведал мне свою историю, потому что я попросила, – перевожу дыхание, набираю воздуха в легкие, чтобы выдать все на одном дыхании. - По официальной версии это был несчастный случай. Но я никогда не поверю в эти фиктивные заключения продажных экспертов. С моим всегда ответственным папой просто не могло этого произойти. Когда я пришла в себя и стала здраво анализировать случившееся,то поняла, что у отца начались проблемы задолго до этого. Родители, конечно, меня не посвящали в свои дела, но я помню, как отец в то время переживал, был сам не свой, часто закрывался в кабинете. А мама постоянно окружала его заботой, пытаясь хоть как то поднять его настроение. Вот тогда то, в их последний день, она уговорила отца поехать на дачу без нас, аргументируя тем, что ему нужно побыть в тишине, привести мысли в порядок. Ваньку оставят со мной дома. Это нас и спасло… Α рано утром мне позвонили из полиции и сообщили, что наша дача сгорела дотла вместе с родителями… - сглатываю подступающие слезы. Дима, приподнимает меня за плечи, укладывает себе на грудь,теснее прижимая меня к своей груди, зарывается пальцами в мои волосы, поглаживая, успокаивая. – В общем, по заключениям экспертов, на кухне из-за неисправности взорвался маленький газовый баллон. Ночью, когда они спали в соседней комнате. Я вообще ничего не понимала, как он мoг взорваться сам по себе, ночью, когда они спали? – зачем-то спрашиваю я у Димы, как будто он знает ответ,и слезы из глаз начинают литься сами по себе.
- Тихо. Хватит. Не надо, - говорит мне Дима, укрывая меня в своих крепких объятиях.
- Но меня утешает только одно. Они погибли вместе, умерли в один день, час, минуту. Они очень друг друга любили,и не пережили бы смерти своей половинки, - я зажмуриваю глаза, пытаясь остановить поток влаги, льющийся из моих глаз. - Α после их похорон выяснилось, что папин бизнес давно заложен, и мало того, у него остались ещё непонятно откуда взявшиеся долги, которые повесили на меня, как на ближайшую родственницу. И ни полиция, никто не могли мне помочь. А сделал только Вадим, - говорю я, а про себя добавляю: «Он мне помог, а я его предала»
- Я не знал про долги, – говорит Дима куда-то в мои волосы, ведя по ним губами.
- Никто не знал. Ванька был маленький. А после, когда он вырос, я так и не рассказала ему об этом. Зачем ему нужны эти подробности? - наступает полная тишина. Я перестаю плакать, Дима гладит меня по волосам, иногда целуя их. В какой-то момент он хочет что-то сказать, но я не позволяю ему. Я хочу тишины. Я не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент я засыпаю на груди у Волка. Мой организм отключается, даря мне спасительный долгий сон.
ГЛАВА 10
Когда печаль прольётся через край
Твоей простой и ласковой души,
Прошу я об одном, ты просто знай
Что я Люблю в таинственной тиши.
Ты просто знай, что каждый день и час
С тобою быть я буду постоянно,
Ведь cвет Любви в моей душе не гас,
Ты будешь вечно милой и желанной.
Ты просто знай, что только для тебя
Пишу, дышу, живу на свете этом,
Я буду жить, одну тебя Любя,
Храня души прекрасные секреты.
Ты просто знай, я за тебя молюсь,
Пусть Бог хранит одну тебя повсюду,
Твою судьбу я знаю наизусть,
Ведь ты одна, как ласковое чудо.
Ты просто знай, что я тобой живу,
И жизни мне другой уже не надо,
В полночном сне и даже наяву,
С тобой я буду постоянно рядом.
Ты просто знай, что сердцем и душой
Тебя Люблю я трепетно и мило,
Ты озаряешь этот мир большой
Своей прекрасной и чудесной силой.
Ты просто знай, что мне всегда нужна
Твоя Любовь, прекрасная такая,
Ведь ты одна, как Вечная Весна,
Твоя душа прекрасна, как святая.
(Дмитрий Ахременко)
София
Мне снова снится тот же сон. Сон, который преследует меня уже почти десять лет. Сон, который я так и не могу понять. Я в каком-то старом доме, в котором никогда не была. Я сижу за большим деревянным столом, бабушка суетится вокруг меня, что-то предлагает, накрывает на стол,иногда гладит по голове. А мама почему-то сидит на другом конце стола напротив меня и поет песню. Я не разбираю слов, не могу понять мотив, но мне всегда кажется, что песня очень грустная. И вот когда она допевает последние слова, я всегда просыпаюсь и не могу вспомнить, о чем же была ее песня.
