Секунданты сар Кагласа являлись представителями потерпевшей стороны. После того как Клаус в ответ на слова противника попытался влепить пощечину, а когда у него не получилось, не выбирая выражений, наговорил всяких гадостей. Понятное дело, сар Каглас старательно его спровоцировал, удачно встретив сар Штраузена у Дома Милосердия, где Клаус дожидался меня. Точнее – намеренно встретил, проследив за нами до самого храма.
Привлекая внимание, к ратуше подъехала раззолоченная карета с запряженной в нее четверкой лошадей, все как одна буланой масти. Из кареты с помощью слуг выбрался дородный господин и вальяжно направился к трактиру. Кто это, бургомистр? Или какой-нибудь важный посетитель? Определенно последнее, поскольку у входа его поджидали другие господа. Когда он поравнялся с ними, те отвесили ему полупоклоны. Нет, точно посетитель. Не станет же бургомистр обставлять каждое свое прибытие на рабочее место подобным образом. Тогда кто же он и что за этим стоит? Все важные решения принимаются в кулуарах, и только затем совершается то, что мне только что удалось увидеть.
– Господин сарр Клименсе, а что это вы ничего даже не попробовали? Вам не нравится местная кухня?
Я действительно вертел в пальцах ножку бокала, изредка нюхая вино, и сделал лишь глоток – аппетита не было совершенно.
– Давайте сначала о деле.
Они явно чувствовали себя хозяевами положения. Вызов послал Клаус, сар Каглас его принял, и теперь многое зависело от его выбора. С которым он наверняка успел ознакомить своих секундантов.
– Давайте, – кивнул тот, который явно главенствовал.
Если бы потребовалось, я бы поклялся, он – отставной офицер, слишком многое на это указывало. Выправка, манера одеваться, когда сюртук больше всего похож на мундир. А самое главное, тот фасон усов, который принят только в армии и больше, пожалуй, нигде. Пышные под носом и заканчивающиеся внизу тонкими, но не подкрученными вверх кончиками. Такова нынче армейская мода.
– Для начала мне хотелось бы услышать условия господина сар Кагласа.
– Для начала? А что, когда вы услышите, у вас появится возможность их изменить? – Усач снисходительно усмехнулся, что едва не вывело меня из себя. – Условия самые простые: пистолеты. Дуэлянты располагаются в двадцати пяти шагах, по сигналу сближаются или стреляют сразу. Вот и все, что попросил передать господин Жоан Жилберто сар Каглас.
И я едва не простонал: дуэль на таких условиях для Клауса – верная смерть. Ему не хватит выдержки, и он разрядит пистолет куда раньше того момента, когда действительно не даст промаха. Больше чем уверен – Клаус выпалит сразу же после сигнала. Затем его противнику достаточно сделать несколько шагов или даже приблизиться вплотную, чтобы приставить пистолет ко лбу младшего сар Штраузена. И тогда – все. При невероятном везении Клаус останется жив. Но до конца дней будет пускающим слюни и ходящим под себя идиотом без всякой надежды на поправку. При условии, что сар Каглас выстрелит ему в голову. Если в живот… Сар Штраузен умрет мучительной смертью, и ему не в состоянии будут помочь все маги Дома Милосердия. Даже если они умудрятся собраться в скромном Брумене со всей Ландаргии в тот же день.
– Господа, скажу честно. Мне не хочется, чтобы кто-нибудь из дуэлянтов погиб. Как, надеюсь, и вам. Так давайте постараемся убедить сар Кагласа стреляться с тех же двадцати пяти шагов, но без сближения. Стоит ли объяснять, что отцу, господину Стивену сар Штраузену, будет горько потерять единственного сына, на которого у него возложено столько надежд.
Намек на то, что и сар Кагласу и всем остальным, кто так или иначе принимал участие в убийстве Клауса, это с рук не сойдет.
– Давно обратил внимание на некую вещь. – Теперь усач говорил не со мной, а с двумя другими секундантами Жоана, которые располагались по обеим сторонам от него. – У жителей столицы королевства Ландаргия вечные проблемы со слухом. Наверное, из-за постоянных фейерверков, ведь грохот от них еще тот.
Сказал куда уж выразительнее, но я сделал вид, что ничего не понял. Дело касалось жизни Клауса, и ради этого готов был на многое, если не на все. И дело тут не в данном его отцу слове.
Однажды в похожих обстоятельствах мне не удалось предотвратить гибель одного из своих друзей. А какие он слагал стихи! Это после меня, выбравшего дуэли образом жизни, ничего не останется, но люди, подобные Клаусу, погибать не должны.
– Господа, еще раз повторяю: чрезвычайно рассчитываю на взаимопонимание. Кроме того, полагаю, сар Каглас разумный человек. Клаус не только сын одного из самых могущественных людей Ландаргии, он еще и мой друг, а у меня их немного.
Теперь угроза поступила от меня лично.
– Нет, какая же все-таки здесь замечательная лазанья! – начал восторгаться блюдом обладатель пышных усов. – Зря вы, господин сарр Клименсе, ее не попробовали! Уверяю вас, она стоит того.
– То есть, господа, никакого компромисса мы достигнуть не сможем?
– Да какие тут могут быть компромиссы?! – делано изумился он. – Сар Штраузен нанес горячо уважаемому мною человеку тяжкое оскорбление. Третьей степени, если следовать дуэльному кодексу. А она, как хорошо вам известно, самая высокая из всех. И все-таки выход из положения есть. Стоит только Клаусу сар Штраузену извиниться при свидетелях перед Жоаном Жилберто сар Кагласом, как инцидент полностью будет исчерпан. Так ведь, господа?
Оба они согласно закивали. Этот человек предлагал невозможное: мне не удастся заставить Клауса извиниться никакими методами или убеждениями. Кто же за всем этим стоит, если им не страшны ни гнев отца, ни моя месть?
– То есть никаких других вариантов вы не рассматриваете?
– Нет. – Голос у него был тверд и чеканен.
Таким он и должен быть у человека, который не так давно посылал на поле боя тысячи солдат на смерть. Я вздохнул. Прости меня, Клаус, но всему есть предел.
– Виктор, вы не подскажете, из-за чего началась ссора? Хотя, спасибо, вспомнил сам. Жоан Жилберто сар Каглас заявил, что в окружении такого негодяя, как я, не может быть приличных людей. Примерно так. Если разобраться, дело напрямую касается и меня лично. Так вот, передайте ему, что он безмозглый тупица, человек без чести, ну и так далее. А следовательно, его окружение аналогично моему собственному. Наглядный пример. За что вас вышвырнули из армии пинком под зад? Залезли в полковую кассу? Спустили дело на тормозах, чтобы не отдать под трибунал за трусость? Что-то еще?
Проняло. Усач успел побагроветь за то время, которое ему потребовалось, чтобы вскочить на ноги.
– Заткнитесь и слушайте дальше. Вы будете следующим после того куска дерьма, что представляет собой сар Каглас. Конечно, в том случае, если сар Штраузен не выбьет ему пулей то, чего у сар Кагласа нет и в помине, – мозгов. Не в состоянии драться сами, – что было еще одним оскорблением, судя по его бравому виду, – можете выставить вместо себя человека, который не побоится запятнать свою честь, представляя вас. Но предупреждаю сразу: в любом случае я заставлю вас сожрать ту медальку, которой вы так гордитесь и которую прячете под сюртуком.
