– Может быть, и так, – не стала спорить и убеждать меня Сантра. И неожиданно попросила: – Даниэль, подними руку.
– Зачем тебе?
– Проверяю, – непонятно сказала она.
– Что именно?
– Сантильская красотка, говоришь?! – Голос Сантры стал неожиданно зловещим. – Сейчас я лишу тебя последних сил!
Вовсе не против, но не думаю, что получится. Хотя кто его знает…
– Все было замечательно, Даниэль! – Стояло позднее утро, и Сантра собиралась покинуть мои покои. – Настолько замечательно, насколько возможно вообще. Да, вот что еще хочу сказать тебе на прощанье. Она действительно любила тебя. Любила так, как только женщина может любить мужчину.
И без объяснений было понятно, что речь идет о Клариссе. Любил ли я ее? Был рад видеть ее улыбку, слушать ее голос, целовать ее, не говоря уже обо всем остальном. Но любил ли я Клариссу по-настоящему? Наверное, нет. Иначе бы мне и в голову не пришло задавать себе этот вопрос. И все-таки я обязательно найду ее убийцу, или убийц, сколько бы их там ни было, и отомщу каждому.
– К сожалению, сама я любить не способна.
– Ты просто еще не встретила своего мужчину.
И я для тебя точно не он. Мне было с ней замечательно. Но мы были нужны друг другу для единственной цели, и я отчетливо все понимал.
– И не собираюсь его встречать. – Она на мгновение умолкла, словно решаясь. – У меня другой путь. Знаешь, что именно нужно мне? Нет, не семья, заботливый и любящий муж, дети, дом, о котором говорят – полная чаша. Когда-нибудь я стану Старшей Матерью. И ради этого пройдусь по головам, буду прыгать из постели в постель, лгать, плести интриги, травить ядом, делать всякие другие плохие вещи, но обязательно ею стану! До свидания, Даниэль, – уже совсем другим тоном завершила Сантра.
– До свидания.
Наверное, я должен был сказать что-то еще, но уж слишком поразил приступ ее откровенности.
Сантра исчезла за дверью, ее шаги становились все тише и тише, пока наконец не затихли. Старшая Мать есть только в Доме Вечности. В нем вообще одни только женщины. Что, наверное, символично – вечность и те, которые дарят новую жизнь. В этом, наверное, вечность и заключается. Только отчего Сантра мечтает возглавить Дом? Настолько честолюбива? Что-то еще? Но, по крайней мере, у нее в жизни, в отличие от меня, есть цель. Которая и определяет смысл существования. Иначе мы слишком будем походить на животных.
– Даниэль, ты уверен, что это были именно они?
Клаус выглядел неплохо, несмотря на то что тоже провел бессонную ночь. С той лишь разницей, что я провел ее с женщиной, которой долго добивался, в то время как они в компании с Виктором нашли сговорчивых артисток варьете.
На одном из столиков стояла шахматная доска – куда же Клаусу без нее! Туда я и направился, чтобы убрать часть фигур, выставив другие наугад. Не слишком беспокоясь, что не получится, ибо комбинаций в шахматах куда больше, чем в фехтовании, и на что-нибудь обязательно будет похоже.
– Что это?
– Этюд Бонлера.
– Точно он?
Клаус смотрел на меня так, как будто я пытался его оскорбить.
– Точно. Но если поменять местами две эти фигуры…
– Как-нибудь потом. Сейчас смотри на меня внимательно.
После чего сделал несколько па, похожих на танцевальные. Застыл на миг и сделал снова.
– Различия видишь?
– Ну… – промычал сар Штраузен. – Как будто бы выглядят одинаково.
– Как же одинаково, когда между ними масса различий! Они вообще принадлежат двум разным школам. Южной, из Кагверда, и западной, из Лавустена.
Услышав знакомые названия городов, он наконец-то сообразил, что речь идет о фехтовании. А затем понял уже и все остальное.
– Извини, Даниэль, что позволил себе сомневаться в твоих словах. – Еще бы раскаяние в голосе услышать, но его не было.
Так-то оно будет лучше. Но это еще далеко не все.
– Господа, – обратился я к присутствующим в комнате Виктору сар Агроку, Курту Стаккеру и прочим, – прошу извинить, но на некоторое время вам придется оставить нас одних. – И, едва они только вышли, сказал: – Клаус, сейчас ты расскажешь мне все, что знаешь, и даже то, о чем только догадываешься.
– Или?
– Или звони в колокольчик, проси слугу, чтобы он принес тебе письменные принадлежности. Хотя могу передать послание господину сар Штраузену и устно. Не думаю, что доберусь до столицы прежде королевской почты. Но, возможно, у тебя найдется нечто такое, чего нельзя доверить даже ей. Слово чести, дальше меня не пойдет никуда!
– Пора тебе уже повзрослеть, дорогой Даниэль. – Клаус стоял спиной ко мне и передвигал по доске фигуры, чего-то там добиваясь.
Сейчас он удивительно походил на отца. Нет, не внешне, тот старше его на много лет. Клаус поздний ребенок и появился, когда его уже не ждали. Такой же голос – мягкий, ровный, но в то же время требовательный. И еще он сказал то, что много раз я говорил ему сам.
«А меня кто-нибудь спрашивал? Мне это нужно?!» Я пыхтел, готовый в любой момент наговорить злых прощальных слов, громко хлопнуть за собой дверью, вскочить на Рассвета и отправиться в Гладстуар, не откладывая ни на минуту. И плевать на все последствия, которые обязательно будут.
– Или желаешь кончить, как Огюст?
Огюст сар Аставиль был одним из моих предшественников. Лучшим фехтовальщиком Ландаргии. Сейчас он в инвалидном кресле, после того как шпага угодила ему в позвоночник. Нет, это произошло не от моей руки, я для этого слишком юн, и мне ни разу не довелось скрестить с ним клинки.
После него лучшими считались сразу два человека – сар Энтс и сар Буйоль. И у них все не получалось выяснить между собой, кто первый. Затем сар Энтс нелепо погиб. Конечно же на дуэли, когда у него повело ногу при выпаде и его сопернику ничего не оставалось, как воспользоваться ситуацией. Какое уж там благородство, когда речь идет о жизни и смерти! Их поединок я видел. И до сих пор не нахожу для себя ответа: как на месте его противника поступил бы сам? Сделал бы шаг назад, давая возможность сар Энтсу встать в позицию, или воткнул шпагу в удачно открывшуюся ямку под левой ключицей, когда клинок войдет в тело примерно на треть, проткнув по дороге сердце.
Сар Буйоля я победил легко, и даже, по словам очевидцев, блистательно. Тем самым заняв место на самой вершине. Тогда-то и начались разговоры: кто из нас бы победил, если бы я и Огюст сар Аставиль встретились в годы его расцвета? Не знаю, но абсолютно уверен: тот таинственный незнакомец из переулка разделался бы с Огюстом не менее легко, чем со мной.
– Нет, оказаться на месте Огюста сар Аставиля я не желаю.
Хотя бы по той простой причине, что он – владелец крупного состояния. Ему есть на что существовать и платить тем, кто о нем заботится. Огюст, кстати, написал мемуары, которые пользуются огромной популярностью, я и сам приобрел экземпляр. В них он описывает все, что предшествовало каждой дуэли, что думал, чувствовал и как действовал. Занимательное, должен заметить, чтиво.
