– Сюда, – буркает Клевер и тянет меня к Казначейству.
– Зачем? – спрашиваю я, и снова никто не отвечает.
Сердце начинает биться чаще, стуча о ребра, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно. Каждый глоток холодного воздуха сродни тиканью часов, мерно отсчитывающих секунды до того момента, когда меня проглотит бездна.
Двери здесь толстые, толще тех, что я видела в тюрьме Коррос. Они открываются широко, как зевающий рот. По бокам стоят охранники в фиолетовой форме. В Казначействе нет большого вестибюля, в отличие от прочих Серебряных зданий, в которых я бывала. За дверью – просто длинный белый коридор, который изгибается и пологой спиралью неуклонно уходит вниз. Стража стоит по стойке смирно через каждые десять метров, выделяясь на фоне чисто-белого камня. Понятия не имею, где хранилища и куда я иду.
Пройдя ровно шестьсот шагов, мы останавливаемся перед очередным охранником.
Не говоря ни слова, он отходит вбок и касается пальцами стены. Он нажимает – и мраморная плита уходит в глубину на фут. Появляются очертания двери. Она легко отъезжает под его прикосновением, образуя метровую щель в камне. Солдат при этом вовсе не напрягается. «Сильнорук», – догадываюсь я.
Камень толст и тяжел. Мой страх утраивается, и я усиленно сглатываю, чувствуя, что руки в перчатках начинают потеть. Похоже, Мэйвен решил устроить мне настоящее заточение.
Кошка и Клевер тянут меня вперед, но я упираюсь ногами и напрягаю все мышцы.
– Нет! – кричу я, толкая Кошку плечом.
Та ворчит, но не останавливается и продолжает напирать. Клевер хватает меня поперек тела и отрывает от пола.
– Я не пойду вниз!
Понятия не имею, какую карту разыграть, какую маску надеть. Надо плакать? Умолять? Вести себя как королева мятежников, какой они меня считают? Что мне поможет? Страх берет верх над здравым смыслом. Я хватаю воздух, как утопающая.
– Пожалуйста, я не хочу, не хочу…
Я брыкаюсь, пытаясь опрокинуть Клевер, но она сильнее, чем я думала. Яйцеголовый перехватывает мои ноги и даже не обращает внимания на боль, когда каблук врезается ему в челюсть. Они несут меня, как мебель, ничего не замечая.
Изогнувшись, я успеваю заметить охранника Казначейства – в ту секунду, когда дверь за нами закрывается. Он беспечно напевает себе под нос. Еще один рабочий день. Я заставляю себя смотреть вперед, какая бы судьба ни ждала меня в этих белых недрах.
Хранилище пусто, коридор изгибается штопором. Чем ниже, тем круче. Стены голы. Ни приметных знаков, ни даже щелей между камнями. Стражей тоже нет. Только свет над головой и камень вокруг.
– Ну пожалуйста… – мой голос эхом отдается в тишине, вместо с лихорадочным стуком сердца.
Я смотрю в потолок, мечтая, чтобы все это оказалось сном.
Когда они выпускают меня, я ударяюсь об пол и ахаю. А потом побыстрее поднимаюсь на ноги. Стоя вот так, с оскаленными зубами и сжатыми кулаками, я готова к бою. Пускай я проиграю, но я не намерена остаться здесь, не вышибив кому-нибудь зубы.
Арвены отступают, держась плечо к плечу. Лица у них равнодушные. Без тени интереса. Они смотрят поверх моей головы.
Я разворачиваюсь и вижу… не очередную пустую стену, а извилистую платформу. Недавно построенную, соединенную с другими коридорами, хранилищами, потайными ходами. За ней – рельсы.
Прежде чем мой мозг успевает соединить все точки, прежде чем в моем сознании успевает зазвучать легкий радостный шепот, слышится голос Мэйвена, и надежда разлетается на куски.
– Не забегай вперед.
Мэйвен стоит на платформе, слева, и ждет. Вокруг него – Стража. Там же Эванжелина и Птолемус. Все одеты, как я. Масса меха, чтобы не замерзнуть. Оба Самоса – в роскошных черных соболях.
Мэйвен делает шаг ко мне и улыбается с волчьей уверенностью.
– Алая гвардия – не единственная, кто умеет строить поезда.
Подземка Алой гвардии гремела, сыпала искрами, была сплошь покрыта ржавчиной. Просто жестянка, которая грозила развалиться на ходу. И все-таки я предпочитаю ее этой блестящей штуковине.
– Разумеется, идею мне подали твои друзья, – говорит Мэйвен с плюшевого сиденья напротив.
Он нежится, гордясь собой. Нет и следа душевных ран. Они тщательно скрыты от глаз – то ли временно отодвинуты, то ли забыты.
Я подавляю желание свернуться клубочком. Обе мои ноги надежно стоят на полу. Если что-то пойдет не так, я должна быть готова к бегству. Как и во дворце, я внимательно осматриваюсь, ища что-нибудь полезное. И ничего не нахожу. Окон нет, в обоих концах вагона стоят Стражи и Арвены. Поезд обставлен как салон – тут есть картины, обитые тканью стулья, мягкие кушетки, даже хрустальные люстры, которые позвякивают от движения поезда. Но, как всегда у Серебряных, я вижу изъяны. Краска едва успела высохнуть. Я чувствую ее запах. Поезд совсем новенький, неопробованный. Взгляд Эванжелины, на другом конце вагона, перебегает туда-сюда, выдавая попытку казаться спокойной. Поезд тревожит ее. Держу пари, она ощущает стремительное движение всех его частей. К этому нелегко привыкнуть. Я никогда не могла – сидя в подземке или «Черном бегуне», я постоянно чувствовала пульс механизмов. Я привыкла ощущать течение электрической крови – а Эванжелина, видимо, чувствует металлические вены.
Брат сидит рядом и гневно смотрит на меня. Он слегка ерзает, касаясь плеча Эванжелины. Каждый раз мучительное выражение лица у нее слабеет: присутствие Птолемуса ее успокаивает. Полагаю, они достаточно могучи, чтобы пережить град шрапнели, если этот новый поезд взорвется.
– Они сумели удрать из Чаши костей, воспользовавшись древней дорогой, ведущей к Наэрси, прежде чем даже я успел туда добраться. Я решил, что было бы неплохо устроить путь отступления и для себя, – продолжает Мэйвен, барабаня пальцами по коленке. – Никогда не знаешь, что в следующий раз выдумает мой братец в попытке меня свергнуть. Лучше уж приготовиться.
– И от чего ты бежишь сейчас? – негромко спрашиваю я, стараясь не повышать голос.
Он жмет плечами и смеется.
– Не хмурься, Мэра. Я оказываю нам обоим услугу.
Ухмыляясь, он откидывается на спинку кресла и кладет ноги на сиденье рядом со мной. Я морщу нос и отодвигаюсь.
– Терпеть тюрьму Белого огня можно лишь некоторое время.
«Тюрьму». Я проглатываю колкий ответ, заставляя себя подыграть. «Ты понятия не имеешь, что такое тюрьма, Мэйвен».
Поскольку окон нет и невозможно сориентироваться, я понятия не имею, куда мы направляемся и как далеко способна заехать эта адская машина. Уж точно она движется так же быстро, как подземка, если не быстрее. Сомневаюсь, что мы едем на юг, к Наэрси, разрушенному городу, который ныне покинут даже Алой гвардией. Мэйвен старательно уничтожил туннели после атаки на Археон.
Он не мешает мне думать, наблюдая, как я угадываю происходящее вокруг. Мэйвен знает, что для целой картинки недостает фрагментов. И все-таки он не пресекает моих попыток – и не дает больше никаких объяснений.
