Без кандалов, без Молчаливого камня мир кажется пустым и легким. Он не имеет веса. Такое ощущение, что я сейчас улечу. Слабость почти изнурительная, хуже моей последней попытки побега. Полгода заключения взяли свое. Я пытаюсь призвать способность, ощутить лампочки над головой – но едва чувствую гудение электричества. Сомневаюсь, что смогу хотя бы отключить их – то, что когда-то принимала как данность.
– Спасибо, – шепотом говорю я. Никогда не думала, что скажу это Эванжелине. Мы обе смущены.
– Хочешь поблагодарить меня, Бэрроу? – бормочет она, ногой отпихивая оковы. – Тогда сдержи обещание. И пусть это проклятое место сгорит.
Прежде чем я успеваю сказать, что не в состоянии сражаться, что мне нужны дни, недели, месяцы, чтобы оправиться, Рен касается руками моей шеи. И я понимаю, зачем Эванжелина тащила с собой целителя. Не для себя. Для меня.
Тепло течет по моему позвоночнику, вливаясь в вены, кости, мозг. Оно струится по мне с такой силой, что исцеление буквально причиняет боль. Ошеломленная, я падаю на колени. Ничто больше не ноет и не тянет. Дрожащие пальцы, слабые ноги, вялый пульс – все эффекты Молчаливого камня исчезают от прикосновения целительницы. Мой разум никогда не забудет, что со мной произошло, но тело быстро забывает.
Электричество возвращается приливом, из глубины. Каждый нерв, вопя, пробуждается к жизни. На люстрах вдоль всего коридора раскалываются лампочки. Скрытая камера видеонаблюдения взрывается дождем искр и мелких проводов. Рен, взвизгнув, отпрыгивает.
Я опускаю голову и вижу фиолетовые и белые искры чистого электричества. Шипя, они перескакивают у меня между пальцами. До боли знакомые приливы и отливы. Моя способность, моя сила, моя власть… они вернулись.
Эванжелина неторопливо отступает на шаг. Искры отражаются в ее сияющих глазах.
– Держи слово, девочка-молния.
Темнота идет со мной.
Лампочки шипят и гаснут, когда я прохожу мимо. Стекло разлетается, электричество шипит и брызжет. Воздух гудит, как живой провод. Он ласкает мои открытые ладони, и я дрожу от ощущения такой мощи. Я думала, что уже забыла, каково это. Но нет. Я могу забыть что угодно на свете, только не свою молнию. Только не то, кто и что я.
В кандалах было тяжело даже переставлять ноги. А без Молчаливого камня, придавливавшего меня к земле, я лечу. Направляясь к дыму, к опасности, к тому, что станет моим спасением или гибелью. Мне все равно, каким будет финал, лишь бы не пришлось больше ни секунды торчать в этой проклятой тюрьме. Мое платье, превратившееся в алые лохмотья, развевается – я разорвала его со всех сторон, чтобы было удобнее бежать. Рукава дымятся, занимаясь от каждой новой вспышки искр. Я не удерживаюсь. Молния летит куда хочет. Она взрывается во мне в такт биению сердца. Фиолетово-белые разряды и искры танцуют на пальцах, соскакивают с ладоней. Я содрогаюсь от удовольствия. Никогда еще не было такого прекрасного ощущения. Я неотрывно смотрю на электричество, зачарованная каждой искоркой.
Сколько времени прошло. Сколько времени…
Так, наверное, чувствуют себя охотники. За каждым углом, который я огибаю, я рассчитываю встретить какую-нибудь добычу. Я бегу кратчайшим путем, минуя зал совета, – пустые кресла неодобрительно смотрят на меня, когда я перескакиваю через герб Норты. Я бы уничтожила его, если бы не спешила. Стерла Пламенеющий Венец. Но сперва мне нужно убить живой символ. Вот что я собираюсь сделать. Если Мэйвен еще здесь, если этот негодяй не сбежал. Я увижу его последний вздох. Я должна убедиться, что больше он никогда не возьмет меня на поводок.
Сотрудники безопасности отступают по коридору, спинами ко мне. Они по-прежнему выполняют приказ Эванжелины: прикрывать нас. Все трое прижимают к плечам длинные винтовки и держат пальцы на курке. Я не знаю, как их зовут, вижу только цвета. Дом Греко, сплошь сильноруки. Они не нуждаются в пулях, чтобы убить меня. Любой из них может сломать мне хребет, расплющить грудную клетку, раздавить череп, как виноградину.
Если я не успею первой.
Один из них слышит мои шаги. И оглядывается через плечо. Молния проскакивает у него по позвоночнику, до мозга. На долю секунды передо мной вспыхивает карта разветвляющихся нервов. Потом темнота. Двое других стремительно разворачиваются ко мне. Но молния быстрее.
Не замедляя шага, я перескакиваю через дымящиеся тела.
Следующий зал выходит на площадь – его некогда блестящие окна облеплены пеплом. Несколько люстр лежат на полу искореженными грудами золота и битого стекла. Лежат там и трупы. Охранники в черной форме, бойцы Алой гвардии с красными повязками. Последствия стычки, одной из многих, разыгравшихся в ходе большой битвы. Я подхожу к телу ближайшего Красного бойца – женщины, – протягиваю руку и касаюсь шеи. Пульса нет, глаза закрыты. Хорошо, что она мне незнакома.
Снаружи очередная синяя молния пробивается через тучи. Я невольно усмехаюсь, так что мои шрамы натягиваются. Еще одна новокровка, умеющая управлять молнией. Я не одинока.
Двигаясь быстро, я снимаю с тел, что могу. Забираю пистолет и боезапас у охранника. У погибшей Красной женщины – алый шарф. Она умерла ради меня. «Не сейчас, Мэра», – говорю я себе. Эти мысли – зыбучий песок. Помогая себе зубами, я повязываю шарф на запястье.
Пули дождем стучат в окна. Я вздрагиваю и падаю на пол, но стекла не бьются. Это алмазное стекло. Пуленепробиваемое. За ним я в безопасности – но и в ловушке.
Больше никогда.
Я скольжу вдоль стены, стараясь оставаться незамеченной. От зрелища за окном у меня вырывается вскрик.
То, что было недавно свадебной церемонией, превратилось в настоящее побоище. Я с трепетом наблюдала за восстанием кланов – Айрелы, Хэйвены и Ларисы против остальных приближенных Мэйвена, – но нынешняя битва значительно превосходит ту. Сотни Серебряных офицеров, Озерные стражи, смертельно опасная Серебряная знать – с одной стороны, бойцы Алой гвардии – с другой. Очевидно, среди них есть и новокровки. Красных солдат гораздо больше, чем я себе представляла. Они превосходят числом Серебряных, самое малое, в пять раз – и, несомненно, это настоящие солдаты. Прекрасно обученные и снаряженные, умеющие действовать разумно и технично. Я удивляюсь, как они вообще сюда попали, а потом вижу воздушные суда. Шесть штук, и все стоят на площади. Из каждого десятками выбегают солдаты. Меня охватывают восторг и надежда.
– Вот это да, – невольно шепчу я.
Уж я позабочусь, чтобы операция не провалилась.
Я не Серебряная, мне нет нужды черпать свою способность из окружающей среды. Но уж точно не помешает собрать побольше электричества, побольше сил. На мгновение закрыв глаза, я обращаюсь к каждому проводу, каждой розетке… вплоть до статического электричества в занавесках. И оно поднимается по моему призыву. Наполняет меня, исцеляет не хуже, чем Рен.
После шести месяцев темноты я наконец чувствую свет.
Перед глазами пылает фиолетово-белое, всё тело гудит, кожа покрывается мурашками от наслаждения. Я бегу дальше. Адреналин и молния. Такое ощущение, что я могла бы пробиться через стену.
