– «Я контролирую город у вас за спиной», – продолжает Страж. Я представляю себе старшего брата Мэйвена – воина, окутанного пламенем. – «Я контролирую южные границы, от Дельфи до дружественных нам Разломов. Я контролирую побережье. Вся область Маяк, под управлением губернатора Рамбоса и его Дома, присягнула законному правителю. Королевство у меня в руках, Мэйвен, и ты тоже».
«Мы знали про Рамбоса?» Я бросаю взгляд на своего ненормального мужа. Хмурый вид Мэйвена служит достаточным подтверждением. Эта измена оказалась для него неожиданностью. Мэйвен не отвечает на слова Стража, лишь испускает шипящий вздох. Кажется, он бормочет: «Предатель».
Страж Хейвен продолжает:
– «У тебя есть союзники за границей, Мэйвен, но в пределах королевства их мало. Твои сторонники разбегаются, по мере того как множатся мои победы. Ветер дует, прилив меняется. Норта не может жить так, как при наших предках, и я не успокоюсь, пока не верну себе права, которые ты украл у меня ценой жизни нашего отца».
Стражи переминаются с ноги на ногу, но молчат. Возможно, для них это – безумное обвинение из уст предателя. Таким Мэйвен изобразил своего брата, якобы соблазненного Красной и ставшего изменником и убийцей. Но, скорее всего, они лишь получают подтверждение того, что и так известно. Тиберий Калор не убивал отца. Во всяком случае, добровольно. Дело обстояло не так, как сказал Мэйвен.
Мама, стоя рядом со мной, не сводит глаз с моего мужа. Они блестят, и в них отражается резкий свет.
Он никак не реагирует, спокойный и ровный, как стекло. В черном мундире он сливается с темнотой, почти невидимый, не считая бледного лица и изящных рук. Несмотря на все усилия брата, Мэйвен остается сдержан, он неохотно дает волю своему бурному нраву.
– «Мы готовы предложить условия всем участникам вашего союза», – страж Хейвен с шелестом переворачивает страницу. – «Ее величеству королеве Озерного края Сенре и его высочеству принцу Бракену из Пьемонта. Тебе, Мэйвен, хоть ты узурпатор и убийца. Довольно проливать кровь. Давай сохраним то, что осталось от королевства, которому мы должны были служить».
Какие прекрасные слова. Скорее всего, не сам Кэл их придумал. Как минимум Анабель контролировала содержание письма. Ее следы буквально повсюду.
– «Мы встретимся на острове по твоему выбору».
Страж Хейвен откашливается, и его взгляд перебегает на меня. Затем на короля – на человека, который сидит на краденом троне и чьи часы сочтены.
– «На рассвете».
Мы молча ждем, наблюдая за Мэйвеном, который обдумывает варианты. Он знал, что так будет, и почти не удивился. Тем не менее, он срывается, поначалу медленно, затем все быстрее и быстрее. Стиснутый кулак, вращающийся на изящном запястье огненный браслет. Вылетает искра, которая превращается в огненный шар – такой горячий, что пламя в середке имеет синий цвет. С безумной улыбкой Мэйвен швыряет шар за борт. Тот летит, как адская комета, отражаясь в бурной воде, прежде чем с шипением превратиться в ничто.
– На рассвете, – повторяет он.
Судя по его осанке, он не намерен торговаться.
Я могу лишь догадываться о мотивах, но полагаю, что причина исключительно в одном Серебряном принце и одной Красной девчонке-молнии.
23. Кэл
Время идет, и мне становится тревожно. Минула полночь.
Лишь ее глаза движутся, скользя по странице с невероятной быстротой. Скорее всего, она уже выучила послание наизусть. Мэра не пожелала принять участие в сочинении письма Мэйвену – она сидела в моей комнате, пока остальные его составляли.
Но не ушла и потом.
Я до сих пор не могу поверить в то, что произошло. Не верю, что Мэра сидит здесь, на моей кровати, посреди ночи. После всего, что было.
Она осталась.
Я перестал сосредотачиваться на лежащих передо мной бумагах. В основном это донесения. Подсчет солдат, гражданских лиц, ресурсов, раненых и погибших. Достаточно, чтобы голова пошла кругом. Джулиан гораздо лучше в этом разбирается – он сводит всё к самым важным деталям, чтобы я мог увидеть перспективу. Но мне нужно отвлечься, хотя бы для того, чтобы не думать о заманчивой книжечке в ящике стола. Отчасти я не прочь вернуть ее Джулиану. Пусть хранит свой так называемый подарок, пока мы не победим. Пока я не соберусь с духом.
Моего внимания требует ситуация в Норте, а не книга. Ситуация сложная. Причальная Гавань наша, но столица из нее плохая. Город стар и уязвим со всех сторон; поскольку Форт-Патриот уничтожен почти целиком, нам придется выстроить новые укрепления. По крайней мере, горожане за нас, хотя бы номинально. Рамбос сдался, а Красные обитатели Причальной Гавани послушно следуют за своим вожаком – Красной стражей, которая крепко связана с Алой гвардией. Я мысленно перебираю бесконечный список, который не выходит у меня из головы. В последнее время, кажется, я вижу его даже во сне.
Вздохнув, я пытаюсь хоть ненадолго позабыть об этом. Сосредотачиваюсь на Мэре. Странно, что она – одновременно мой якорь во время бури и сама буря. Мэра сидит на кровати, скрестив ноги и опустив голову, так что волосы наполовину заслоняют ее лицо. Седина ползет по шоколадно-каштановым прядям, добравшись уже до шеи. На Мэре мой халат; воротник высоко поднят, чтобы скрыть клеймо. Я вздрагиваю каждый раз, когда вижу след, оставленный на ее теле, и вспоминаю, что это – дело рук моего брата. В неверном свете свечи Мэра похожа на пламя. Золотисто-алое, в окружении черных теней. Я тихонько наблюдаю за ней из-за стола, одну ногу поставив на пол, вторую задрав на стол. Голень все еще ноет после боя, и я сгибаю и разгибаю пальцы, пытаясь умерить боль. Жаль, что я слишком рано отослал целителя, но сейчас уже поздно кого-либо звать. Просто нужно потерпеть до утра – эту боль и другую, которая напоминает о себе каждый раз, когда я двигаюсь.
– Сколько времени прошло? – снова спрашивает она, по-прежнему не отрываясь от страницы.
Я откидываюсь на спинку стула и вздыхаю, глядя на изукрашенный потолок.
Электрическая люстра надо мной не горит. Она вырубилась примерно час назад, когда Мэра, в ярости, принялась расхаживать по комнате. Ее перепады настроения производят пугающий эффект.
– Двадцать минут с тех пор, как ты спросила в последний раз, – отвечаю я. – Я же сказал, Мэйвен не будет торопиться с ответом. Он хочет, чтоб мы поволновались.
– Долго он не продержится, – говорит она, не двигаясь. – Мэйвену не хватит выдержки. Особенно в том, что касается нас. Он обязательно захочет встретиться с нами лицом к лицу.
– В первую очередь с тобой, – ворчу я.
– И с тобой, – отзывается Мэра с той же страстью. – Элара настроила его против нас обоих. Внушила одержимость. – Она с досадой вздыхает. – Встреча ни к чему не приведет. Просто трата времени.
Я медленно моргаю. Меня пугает то, как хорошо она знает моего брата и его образ мыслей. Причина, вероятно, заключается в чувствах, в которых я не желаю разбираться. Но кто я такой, чтобы осуждать ее? Я и сам по-прежнему люблю Мэйвена – или, во всяком случае, человека, каким я считал своего брата.
