– Мы слышали, она и духов призывать умеет, – добавил Тарон, вставая рядом с нами. Взяв маленький квадратный камушек, он стал его рассматривать. – А это что?
– Рунический камень. Руны скорее служат для того, чтобы дать тебе ключ к решению какой-нибудь краткосрочной проблемы или чтобы указать правильное направление, если ты сбился с пути. – Я взяла камень из его руки. – Это символ женщины. Он означает: «Сконцентрируйся на своих чувствах». Но, естественно, надо не самому выбирать себе руну, их бросают.
– Можно нам попробовать один раз? – У Нэа глаза засверкали от любопытства.
– Об этом спросите Эме.
На лицах девушек промелькнуло разочарование.
– Аарванд точно запретит. Он считает, что все это фокусы-покусы.
Надеюсь, при Регулюсе он такую точку зрения не озвучивал.
– Вам пора идти. Уже поздно.
– Конечно, – тут же выпалил Тарон. – Мы просто хотели с тобой увидеться. То, что сделал Балин… ты должна знать… коннэй не пользуются уважением. Мы их терпим, но подселение запрещено. Большинство из нас тийонты, оборотни. Мы умеем принимать определенный облик или – в очень редких случаях – даже несколько.
– Я об этом не знала.
Тарон передернул плечами.
– Это правда редко встречается, и уже на протяжении столетий не рождалось ни одного демона с такой способностью.
Я прикусила нижнюю губу:
– В нашем мире рассказывают много историй о людях, одержимых демонами. Христианская церковь веками проводила экзорцизмы, чтобы изгнать из них демонов.
– Звучит болезненно, – произнес Тарон. – Демон должен уйти самостоятельно.
– Убеждать необязательно. Эзра вырвал его из меня. Твой брат появился уже после.
– О. Значит, он не полностью с тобой слился. – Нэа стащила со стола парочку соленых крендельков.
– Это та христианская церковь, в которую обратился Артур? – спросила Тирза. – Из-за них он предал богинь?
– Именно она. В нашем мире богини забыты. Никто уже не верит в их силу.
– Им наверняка это не понравилось, – заметила Нэа.
Тарон пожал плечами.
– К счастью, нас это не касается, и мы никому не разболтаем, что Эзра пошел за тобой. У тебя уже глаза слипаются. Хорошенько выспись завтра, и последствия подселения пройдут. Он не будет пытаться снова. Балин чересчур боится Аарванда. Теперь он знает, что ты находишься под его защитой.
Ничего смешнее я еще не слышала, но у меня не было настроения с ними спорить. Поэтому я выпроводила всех троих за дверь и потерла пальцами виски. Голова болела. У Маэль где-то лежали травы от мигрени, но я слишком устала, чтобы их искать. Добравшись до кровати, я упала на матрас. Последние силы ушли на то, чтобы накрыться одеялом. И только тогда я дала волю слезам. Меня одолевали отчаяние и безнадежность. Аарванд прав. Нам не уйти от своей судьбы. Тут нет никого, кто пришел бы нам на помощь. Регулюс не запер нас в темнице, но, в общем и целом, мог бы так и сделать. Мы пленники. По щеке скатилась слезинка. Рана на груди пульсировала в зловещем ритме. Я мечтала быть сильнее. Но вспомнив, как совсем недавно в меня вселился демон, я осознала всю безвыходность нашего положения. Я свернулась калачиком под одеялом и провалилась в беспокойный сон с кровью, когтистыми руками и янтарными глазами.
* * *
Маэль потрясла меня за плечо.
– Просыпайся, Вианна. Ну же, давай.
Пробубнив что-то в подушку, я перевернулась на другой бок. Не готова снова сталкиваться с тем, что ждало меня там, снаружи. Как Маэль и Эме вернулись с праздника, я не заметила, и они, видимо, потушили мои свечи, потому что, кроме огонька от единственной свечки, которую сжимала в ладони Маэль, вокруг было темно.
– Кому-то нужна наша помощь, – настойчиво сказала она.
– Кому? – Внезапно сон как рукой сняло. – Что-то с Эзрой? – Балин все-таки его выдал?
Сестра закатила глаза.
– Это не Эзра.
Когда я села, все тело отозвалось болью. Как будто после марафона или восхождения на Эверест. Без кислорода. Наверняка это последствия подселения. Маэль не отстанет. Босиком я поплелась за ней к стене возле двери. Эме еще спала, и снаружи тоже царила тишина.
Маэль прижалась ухом к каменной кладке и, похоже, подслушивала.
– Сколько сладкого пунша ты выпила? – тихо спросила я, чтобы не разбудить Эме. Пусть хоть одна из нас выспится.
– Всего один стакан, а теперь иди сюда.
Я подошла к ней и тоже приложила ухо к стене.
– Энергия очень слабая, но это однозначно магия. – Она замолчала, а я постаралась сосредоточиться. Потребовалось некоторое время, но затем я ощутила, что через стену передавались вибрации. Кто бы это ни был, он сильно рисковал. То, что я слышала, казалось не словами, а скорее шепотом. Я чувствовала страх, сломленную волю и последнюю утекающую силу. Словно кто-то собрал все свои резервы, чтобы попросить о помощи. Шепот прекратился, а затем из-за двери раздался стук шагов по каменному полу. Я затаила дыхание. Если кто-то уловит магию, то обвинят в этом нас.
– Кто-то же это сделал, верно? – спросила Маэль.
– Думаешь, это рыцарь Ложи? Возможно, Регулюс на самом деле взял их в плен, а Эзра просто не знает.
Она приподняла плечи в вопросительном жесте:
– Не важно, кто это, мы обязаны ему помочь.
– Да мы даже не представляем, где держат этого кого-то. Он может находиться в любом месте в крепости.
Маэль опять приникла к стене, но от нее уже ничего не исходило.
– Ты единственная, кому разрешено свободно передвигаться. Отыщи след его магии. А когда найдешь, отведи меня к нему.
– С ума сошла? У нас и так проблем по горло.
– Знаю, но кто бы это ни был, он обладает колоссальной магической силой. Он слаб, но тем не менее ему удалось с нами связаться. Он нам нужен. Проходы в темницы на карте тоже нарисованы?
– Подземелья расположены под оборонительной башней, – нехотя призналась я. – Но не можем же мы вот так запросто туда ввалиться. Я не могу, а ты и подавно.
– Надо придумать лазейку. Как у тебя обстоят дела с силой? Ты ее тренируешь?
– Конечно. Но обычных тренировок для этого недостаточно. Мне нужны формулы заклинаний, гений ты наш. – Если честно, я потратила кучу часов, пробуя заставить свое волшебство работать без заклятий, но с позором провалилась. Что-то я все-таки делала неправильно.
Она вскинула брови.
– Кто бы ни находился там, внизу, вероятно, он тебе поможет.
Плевать, что я ей скажу, у меня не получится отговорить ее от этой идеи, однако от одной мысли, что мне придется посреди ночи одной красться по замку, лоб покрылся испариной.
