К тому моменту у нас троих по щекам уже бежали слезы. Я горевала по отцу, которого могла иметь. Он бы носил меня на плечах по Пемпону и, наверно, не дал бы пойти поплавать в Зеркале фей. Он бы объяснил мне, как устроен мир, и когда-нибудь, может, даже взял бы с собой в другое время.
– Почему mémé столько врала нам о нем?
– Я не уверена, – шмыгнув носом, произнесла Эме. – Она всегда запрещала мне говорить о нем с вами. Думала, что это лишь причинит вам боль и вы начнете по нему скучать. Нужно было ее спросить, но всякий раз, как я заводила разговор о нем, она от меня отмахивалась. К тому же та ссора между нашими родителями оказалась по-настоящему серьезной. Я тогда уже спала. Ты была еще слишком маленькой, а тобой мама была только беременна. Точно не помню, но это произошло незадолго до твоего рождения. Я сидела наверху лестницы и так боялась. Мама плакала, а я не знала, что мне делать. Наверное, рано или поздно я и сама поверила, что он ушел по собственному желанию. Так казалось легче.
– Ты ведь тоже была еще маленькой, – успокаивала ее Маэль. Она погладила пальцем папино лицо. – Вот бы я унаследовала его дар. Тогда шагнула бы назад во времени и предупредила его.
– Колдунам времени запрещено менять ход истории, тебе это известно не хуже моего. Он бы тебя даже слушать не стал.
– А я бы его заставила, – угрюмо пробурчала Маэль, и мы с Эме улыбнулись. Да, с нее бы сталось.
– Теперь вы понимаете, почему мы обязаны уничтожить Вуаль забвения? – После всего, что узнала, у меня еще больше прибавилось уверенности. – Такое не должно повториться вновь. Как богини вообще могли создать нечто подобное? Это же ужасно.
– Жрицы Авалона использовали Вуаль добровольно. Своеобразный акт смирения, через который они посвящали свои жизни богиням и оставляли позади все прошлые воспоминания. Никого к этому не принуждали, – сказала Маэль.
Мы с Эме с удивлением взглянули на нее.
– Откуда такие познания?
Она прочистила горло.
– Ну, может, я обсуждала артефакты с Эйденом.
– Может? Тебе вообще больше нельзя к нему ходить. Это чересчур опасно.
– Этот парень такой упертый. Не будь он таким сильным магом, оставила бы его гнить в подземелье. И ему реально необходимо принять ванну, но я никак не справлюсь с его замком. Их самарий отталкивает все мои чары. Хорошая новость в том, что я подружилась с его приятелем Юри. Он намного дружелюбнее Эйдена.
– За тобой всегда водилась слабость к сомнительным знакомствам, – ответила Эме. – Главное, чтобы тебе в голову не пришла идея предложить искупаться Юри.
– А почему нет? Готова поспорить, он был бы благодарен. А еще я готова спорить на то, что Эйдену известно гораздо больше об этих артефактах. И меня бы даже не удивило, если бы он сам их разыскивал. Жадности в нем для этого достаточно.
– А когда ты, между прочим, собираешься нам рассказать, что между вами двумя?
– Да ничего нет. Он интересовался мной просто потому, что я не вешалась ему на шею, как любое другое существо женского пола в его окружении. Для него это стало все равно что вызовом, а еще ему, видимо, было скучновато в Пемпоне.
Эме убрала фотографию обратно в свой блокнот и закрыла гримуар.
– Серьезно, будь осторожна. Что ты будешь делать, если однажды тебя поймает кто-то, кого не удастся подкупить самарием?
– Таких при этом дворе немного, – фыркнула Маэль. – Если кто-то сам не употребляет, то перепродает его тому, кто предложит цену повыше. Эта штука тут дороже золота.
– Тем сильнее меня поражает, что Конах всовывает тебе все больше и больше. Ему-то от этого какая польза?
– Возможно, просто хочет быть хорошим парнем. А возможно, ненавидит Регулюса. Или помогает мне, потому что я помогаю ему найти противоядие. Причин множество.
– Недавно ты сказала, что вы на пороге прорыва. Что это значит? – Я побарабанила пальцами по гримуару. – Reducere. – Он сразу же опять уменьшился до мини-формата.
– Конах давно подозревал, что ингредиенты, которые используются, чтобы разбавить чистый самарий, увеличивают заражение. Самарий – это на самом деле не металл, а минерал. Чтобы принимать внутрь, его очень-очень мелко дробят, иначе его никак не получалось бы проглотить. А чтобы разбавить, туда добавляют другие похожие минералы, которые в основном обладают такими же отражающими магию свойствами, например лантан или неодим. Но они его слишком загрязняют.
– А не опасно обращаться со всеми этими веществами? – встревоженно уточнила я.
– Мы очень аккуратны. Конах не против, чтобы я окружала нас защитным заклятием.
– Было бы еще лучше, если бы он запрещал, – тихо заключила Эме.
Маэль понизила голос:
– Отравляющий эффект можно уменьшить порошком из разных трав, – поясняла она. Ей было трудно скрывать восторг по поводу своей работы. – Вчера я завершила подготовку последней составляющей. А сегодня планировала смешать порошок. Там очень сложный состав, и без магии ничего не выйдет. Если он сработает так, как я рассчитываю, то уберет все дефекты, которые демоны получили из-за заражения.
– Все дефекты? – переспросила Эме.
– Мы надеемся на это. Но ко всем ли демонам вернется способность полностью перевоплощаться, покажет только время.
– Если да, то они наверняка будут вечно нам благодарны, – предположила я. – Может, после этого Регулюс нас отпустит. А может, откажется от плана по захвату нашего мира. Ведь если они перестанут добывать самарий, то природа Кериса восстановится. Когда вы начнете опыты?
– Во всем этом деле есть одна проблема. – Маэль стала непривычно серьезной. – Вполне вероятно, что этот порошок можно будет применять и для уменьшения радиации в разбавленном самарии.
У меня перехватило дыхание.
– Но это же означает, что Регулюсу больше не потребуется чистый самарий, чтобы защититься от нашей магии. Тогда он гораздо быстрее пошлет свою армию в наш мир.
Маэль кивнула:
– Честно, мне бы очень хотелось помочь жертвам отравлений, но тем самым я буквально вручу человечество Регулюсу в лапы. Я не могу взять на себя такую ответственность, как бы меня ни подмывало выяснить, права ли я во всех своих гипотезах. – Она раздосадованно засмеялась. – Идиотские амбиции. Кроме того, хоть Регулюс постоянно твердит, что наша первостепенная задача – обратить вспять негативные последствия приема самария, Конах ему не верит. Слабым народом легче управлять, чем сильным. До Конаха первым придворным ученым был Юри, и… м-да, что тут скажешь. Сейчас он сидит в камере и уже не превращается обратно. Я могла бы дать ему порошок. – Она казалась расстроенной. – У Конаха тоже есть сын, который ужасно мучается от побочного эффекта, но как мне им помочь, когда для Регулюса имеет значение лишь средство, которое защитит его от нашего волшебства и предоставит шанс вернуться в наш мир с огромной армией? Все остальное для него – просто сопутствующий ущерб. Жители Кериса и природа, которые от этого страдают, его не волнуют.
