Мне категорически не нравится его настойчивость.
Почему я колеблюсь? Я же уже решила, что отношения с ним мне не важны. Когда мы с недобитком победим – поражение смертельно, а значит и думать о нем бессмысленно – я подучу поддержку пусть не самого короля, но недобитка, человека к нему приближенного, доверенного.
Я не уверена, что хочу оставаться старшим инспектором. Может, господин Трей прав? Почему бы мне ни примерить его кресло?
Так и не притронувшись к рюмке, я встаю:
– Простите, господин Трей, но я совершенно не в настроении.
– Хорошего отдыха, госпожа Майс, – в прощальной фразе мне чудится угроза.
А еще я краем глаза замечаю, что он выплескивает из моей рюмки в цветочный горшок. Бедная герань.
Я хотела сходить за продуктами, принести нормальной еды, но планы меняются. Надо предупредить недобитка, что против меня уже идет непонятная возня. Я даже не буду тратить время на передачу отчетов по приюту, только Энну предупрежу, что с сегодняшнего дня я в отпуске. Одна минута роли не сыграет. Я не могу не сказать, чтобы не лезла в документы и вообще забыла, чем мы занимались последние два дня.
Как же не хватает магии. Сейчас бы щитом укрыться, но у меня есть только черт.
– Госпожа Аврора? – встревоженный возглас Энны доносится словно издали. – Вам плохо? Нет, просто задумалась.
Но вопрос Эночка задала удачно.
– Перетрудилась, – с натугой улыбаюсь я. – Энна, я взяла отпуска.
А?!
Мои слова шокируют. За десять лет я ни разу не отдыхала. Энна со мной год, но не интересоваться сплетнями обо мне она не могла. Уйти в разгар двух важных расследований для меня и вовсе противоестественно.
Я подхожу к ней вплотную:
– Что тебя удивляет? Я заработалась, переутомилась. Энна, тебе тоже следует взять отпуск. Ты ведь умеешь делать правильные выводы.
Энна бледнеет.
В том, что она сопоставит прекращение расследования и отпуск, я не сомневаюсь.
Поощрительно улыбнувшись, я разворачиваюсь и покидаю приемную.
Домой, скорее домой, рассказать новости недобитку, предупредить, что, возможно, у нас гораздо меньше времени, чем мы думаем.
На улице, едва я выхожу из здания инспекции, в затылок впивается острый взгляд невидимки.
Глава 13
Нужно ли меня убивать?
С одной стороны, в расследовании я не продвинулась ни на шаг. С другой стороны, я произнесла очень опасные слова. Я предложила поднять шум. Но даже без слов, в Опеке знают мой характер, знают, что я не сдамся так легко. Нетрудно предположить, что я попытаюсь нанять частника. А значит, меня надо убить.
Пожалуй, зря я в третий раз на помойку не пошла. Первый раз вытащила недобитка, второй раз – черта. Оба приобретения на диво полезные, разве что польза не сразу видна была. В пору в храм Небес идти и благодарить. Небесная защита меня в помойку толкнула, не иначе.
Недобиток сказал, что я для него единственная надежда, а теперь и он для меня.
Почему господин Трей выплеснул коньяк? Когда все закончится, обязательно попрошу недобитка расследовать короткий эпизод.
Вряд ли яд...
Я выхожу к проспекту. Днем здесь движение довольно оживленное, иногда приходится ждать минут пять, а то и дольше. Экипаж, стоявший у обочины, медленно начинает движение. Я переступаю с ноги на ногу и предусмотрительно пячусь, а заодно прикидываю, куда отпрыгнуть. Смерть по колесами – что может быть менее подозрительным? Тем более нормального расследования не будет.
Экипаж притормаживает, наружу высовывается бородач с всклокоченной копной волос. Этакая глазастая кочка, которую после бритья не узнать при всем желании.
– Черт.
Невидимка так и сверлит взглядом, но вроде бы не приближается. Я нервно оглядываюсь. За спиной пока никого. И черт пока спокоен, ворчит из сумки.
– Дочка, тебе дурно?
С чего бы мне было дурно?
Коньяк? Я не думаю, что начальник осмелился бы подлить мне яд, но что-то легкое, вызывающее, например, головокружение...
Я игнорирую, притворяюсь, что не понимаю, к кому обращаются и, оглядевшись, заскакиваю в первый попавшийся магазин. Заносит меня в ювелирный. Сто лет не вспоминала про драгоценности. Клерк за прилавком почтительно здоровается, окидывает меня взглядом – из-под ресниц, наверняка замечает насколько простенькие у меня сережки-гвоздики, я их ношу, чтобы прокол не зарос. Ни колец, ни браслетов на мне нет.
– Добро пожаловать, госпожа, – клерк приветлив, но я чувствую, как гаснет его интерес. – Я могу вам чем-то помочь, госпожа?
– Спасибо. Я пока хочу присмотреться.
Я подхожу к крайней витрине, разворачиваюсь полубоком, чтобы клерк не видел, что интересуюсь я отнюдь не цепочками. Я через окно наблюдаю за проспектом. Экипаж отъезжает, никто не попытался преследовать меня в магазине.
Но это не значит, что я смогу дойти до дома.
– Госпожа, вы чем-то заинтересовались? – клерк подбирается ближе.
Попросить выпустить меня через черный ход? Это имело бы смысл, если бы я собиралась скрываться и бежать, но мне-то надо прорваться к недобитку.
– В общих чертах, – отмахиваюсь я от клерка.
Открыто на проспекте напасть на меня не должны. Экипаж уже отъехал.
Тянуть нельзя, нельзя давать врагу время.
Решившись, я выхожу, передергиваю плечами. Натравить на невидимку черта? Нет, я не хочу, чтобы черт пострадал. И просто глупо светить свой единственный козырь.
Я благополучно перебегаю проспект.
Можно пойти не дворами, а в обход, но часть пути все равно придется петлять между домами, можно пойти напрямую привычным маршрутом.
– Черт.
Пойду напрямую.
Проблема в том, что какой проход я бы ни выбрала, я все равно выйду к подъезду. Я надеюсь, что за мной послали только бородача в экипаже. Все же я обычная женщина, инспектор Опеки, посылать на меня ораву загонщиков чрезмерно. Хоть бы проскочить до того, как бородач-кочка вернется.
Я кручу головой, но пока не вижу никого подозрительного, людей в проулках каменного мешка в это время почти нет. Я торопливо петляю, и в какой-то момент ощущение чужого присутствия пропадает. Вероятно, я вырвалась вперед.
До дома уже недалеко.
– Ум, – беспокойно дергается черт в сумке.
Никого...
Никого, а в следующее мгновение от дома отделяется тень, человек в плаще перекрывает дорогу. Впереди.
Я шарахаюсь к зданию и вжимаюсь в стену спиной – чтобы сзади не ударили.
Человек вроде бы один.
