В темноте закрытых век я едва ли соображала хоть что-то, а потому даже не сопротивлялась, когда самым неожиданным образом парень взял меня за руку и приложил мою ладонь к своей груди.
С трудом оторвавшись от моих губ, тяжело дыша, будто загнанный зверь, он прошептал, глядя в мои затуманенные глаза:
– Чувствуешь, как сильно бьется мое сердце? В твоем присутствии оно так бьется всегда.
Да, я чувствовала. Чувствовала, пораженная до глубины души тем, что прикасаюсь к обнаженному телу не мальчика, нет. Мужчины. Ощущала ту дрожь, что вилась на кончиках пальцев. Ощущала, как странно и страшно бьется мое собственное сердце.
В такт.
В унисон.
– Тебя... ко мне… приворожили.
Смех.
Громкий заливистый смех огласил комнату, барабанами ударил в потолок. Я окончательно растерялась, глядя на смеющегося Демоняку. Еще немного, и я бы позвала на помощь, но парень успокоился сам.
В его синих глазах плескалась злость.
– Никто меня к тебе не привораживал, Мелисса. Но ведь тебе бы хотелось так думать, не так ли? Ты бы с удовольствием согласилась с этим бредом, лишь бы не замечать моих попыток ухаживать за тобой.
– Я не…
Каждое слово било наотмашь, и я даже не знала, что ответить. Попытки ухаживать? Да каждое его ухаживание было словно насмешкой надо мной. Калест портил все, до чего дотрагивался, если дело касалось меня.
Всегда.
Каждый демонов раз!
– Ты «не» что, Мелисса? Не видишь, как я стараюсь все делать правильно? Я же дарю тебе цветы, конфеты, пытаюсь предложить свою помощь, проводить, а ты. Ты даже защитный артефакт, который тебе передал Джэйлиб, не носишь! Разве это трудно? Это твоя защита, чтоб тебя! Ты бы не заболела, если бы носила его! Ты бы...
Я топнула ногой. Собрав всю имеющуюся у меня магию, я топнула ногой, направляя ее потоки. Калеста снесло ударной волной, бросая в стену, прерывая на полуслове. Парень обмяк. Веки его закрылись. Только тогда я смогла выдохнуть.
Агрессия – вот еще один признак приворота. Приворота, который я собиралась снять прямо сейчас, зачитывая по памяти, словно видя перед собой страницы ведьмовского гримуара.
Всего лишь пара-тройка минут отделяли меня от прихода преподавателей. В общежитиях нельзя использовать магию такой силы. Нельзя, но я осознанно шла на риск.
– Шах. Шитира штертентан.
Ист, бес ти а си ти нан.
Го, кай итас пести толь,
Бер, кирнитра пертитоль!
С последним произнесенным словом я ощутила опустошение. Во мне едва теплилась сила, но при этом я твердо стояла на ногах. Подойдя к Демоняке, опустилась рядом с ним на колени, чтобы найти биение пульса под кожей.
Пальцы подрагивали, когда я прикоснулась к его шее. Еще свежи были воспоминания, когда эти же самые пальцы ощущали, как сильно, как гулко бьется чужое сердце.
Ладонь сама собой скользнула по широким плечам. Теплая кожа казалась гладкой на ощупь.
Обругав себя последними словами, я прикусила губу и коснулась щеки Калеста. Той самой, на которой был шрам, нанесенный моим заклинанием. Этот шрам он до сих пор скрывал ото всех иллюзией, потому что вывести мне его не удалось.
Или удалось?
Уже смелее ощупав его щеку, я не смогла отыскать неровностей. А ведь они должны быть! Иллюзия только скрывает – это всем известно. Она не может сгладить шрам, иначе зачем тогда нужны целители?!
Не поверив своим ощущениям, я коснулась другой щеки парня, но и она была гладкой.
Шрама не было, и мне не показалось. Шрама не было!
Глухо застонав, Калест открыл глаза. Взгляд его не сразу сфокусировался на моем лице, а я ждала. Что было сил держала себя в руках, но спокойствия во мне не осталось ни на грамм.
– Как ты себя чувствуешь? – холодно спросила я, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
– Гномка, ты что, магией по мне ударила?
– Все-таки приворот… – пробормотала я себе под нос, но радости оттого, что вернулось мое старое прозвище, не испытывала. – Калест, зачем ты мне соврал?
– Ты о чем? – приподнялся он на локтях, поморщившись.
– Калест, мы ведь вывели шрам тогда в библиотеке. Повторяю еще раз: зачем ты мне соврал?
– А это разве не очевидно? – кривая улыбка исказила его лицо.
– Нет.
– Мне не трудно продемонстрировать еще раз.
Схватив за руку, Демоняка рванул меня на себя. В два счета я оказалась на полу под ним.
– Только попробуй! – прошипела я разъяренной кошкой, разгадав все его намерения.
– Попробовал.
Я вырвалась. Била кулаком, вертелась, крутилась и пыталась не дать себя поцеловать, но Калест был проворнее. Припечатав мои руки к полу, прижал всем телом, целуя неистово, дико, будто от этого зависела его жизнь.
Дверь в комнату парня отворилась с грохотом, заставив замереть нас обоих.
– Студе... Инд Дармист, что вы делаете на полу? Кто там у вас? – раздался голос нашей директрисы.
– Моя невеста, – ответил Демоняка, пригвождая меня к полу не только взглядом.
Такого ведьмовская натура уже стерпеть не могла!
Я не целилась. Даже не метилась.
Дернув коленом, как могла в таком положении, оттолкнула выругавшегося парня и поднялась. Меня не волновало ни то, что всю эту картину видела Эбигайл Фарсуа, ни то, что парень шипел на меня, стиснув зубы, придерживая ущемленную гордость.
Я вывела его шрам, а он меня обманул!
– Я не его невеста! – решила я опровергнуть эту дурацкую чушь, пройдя в коридор мимо директрисы.
В спину мне донеслось самоуверенное:
– Это пока.
Да. Мало! Мало приложила! Потому что Калест никогда не находился под приворотом, и это по-настоящему пугало. Приворот можно снять, а глупость из головы, к сожалению, так легко не выбить.
Я не ушла из мужского общежития. Проследовав по коридору чуть дальше, на этот раз без стука врываться не стала. Губы горели, щеки тоже, а пальцы то и дело сжимались в кулаки. Блеклое отражение в окне выглядело просто ужасно – растрепанные волосы, съехавшая на плечо мантия.
Да меня словно по голове стукнули! Несколько раз! Лопатой!
Калест. Меня. Целовал!
Сам!
– Мелисса? – открыл мне Джэйлиб, явно не ожидая увидеть меня сегодня раньше тренировки.
Ему-то я и задала самый главный вопрос, с которым изначально приходила к Демоняке:
– Вам удалось отыскать пропавшего студента?
В чужую комнату меня затащили второй раз за день.
