— Да. — Тянусь к ее губам, но не целую. — Теперь все будет по-другому. Я никуда тебя не отпущу. Ты моя девочка. Верь мне.
ГЛАВА 28
Богдан
Я ушел из клуба и разорвал все отношения с тренером без объяснений для общественности. В прессе ходили слухи, что Идол не пережил проигрыша и сдулся. По одной версии я ушел в запой, по другой — стал наркоманом, поэтому, собственно, и поиграл. Кто-то даже предполагал, что бой был постановочный, договорной, но эту версию быстро отвергли. Люди любят трэш, грязь, и этим их с удовольствием кормят средства массовой информации. А я просто взял небольшой перерыв, чтобы собраться с мыслями и поменять ориентиры.
С Алисой я почти не расставался. Отвозил и забирал с университета, мы обедали вместе, гуляли, посещали разные места и ночевали у меня. Девочка упрямилась и рвалась домой, но отпускал я ее туда только для того, чтобы взять очередную партию вещей. Да, я хитрил, удерживая ее с собой. Сейчас я вне боёв, и девочке ничего не грозило.
Пару дней назад мы пили кофе в кондитерской, я баловал Алису любимыми десертами, кормил и иногда слизывал с ее губ сливочный крем. Нет, я не просто слизывал, я, как подросток, тискал ее и целовал сладкие губы при любом удобном случае. Нас застала моя сестрёнка. Надюша смотрела на нас с открытым ртом. А когда пришла в себя, то светилась, стреляя хитрыми глазками.
— Кто бы мог подумать?! Вот зачем ты про неё расспрашивал! Я так и знала! Я все расскажу маме! — тараторит Надя, поедая мороженое.
— Пока не надо, — перебивает ее Алиса.
— Рассказывай, — подмигиваю сестрёнке и притягиваю Алису к себе. Меня распирает от нежности к этой девочке, и я не собираюсь это скрывать. А она стесняется, краснея перед Надей, и это заводит ещё больше.
— Как так вышло, что вы сошлись? — с интересом спрашивает сестренка. — Где вы встретились?
Алиса напрягается и заглядывает мне в глаза. Нет, малышка, мы не скажем. Это наше личное.
— Много будешь знать… — усмехаюсь я. — В общем, маленькая ещё.
— А Алиса большая? Она моя подруга, ей столько же лет, сколько и мне! — возмущается Надя.
— Я в курсе. Маме передай — мы зайдем в субботу на обед.
Сестрёнка кивает, хихикая, а Алиса давится кофе:
— Я, наверное, не смогу в субботу. У меня… в общем, меня отец звал, и я пообещала. — Испугалась моя девочка.
— Замечательно, заедем к твоему отцу на обед, а к нам на ужин.
* * *
И мы так и сделали. Я хотел, чтобы она убедилась в моей серьезности и надёжности. Чтобы безоговорочно мне доверяла. Алиса пыталась отговорить меня, приводила какие-то доводы, но я не давал ей ни единого шанса.
Мне почти тридцать лет, но самой сложной встречей в моей жизни оказалось знакомством с отцом Алисы. Он смотрел на меня как на врага, хотя Алиса говорила, что ее папа мой поклонник. Отчасти я его понимал. Сколько бы Алисе ни было лет, она его дочь. И он ещё не знал, что это я мудак, из-за которого страдала его дочь.
Мы пили чай в напряженной обстановке. Алисе было неловко, ее отец не сводил с меня подозрительного взгляда, а я пытался разрядить обстановку неуместными шутками.
— Алиса, сходи, пожалуйста, в магазин купи то печенье, я совершенно забыл, как они называются, — просит отец.
— Я запишу.
— Нет, сходи, пожалуйста, сама, деньги, как всегда, в тумбе, — настаивает он. Алиса хмурится, но встаёт и выходит из кухни. Когда дверь за ней закрывается, мужчина поднимается с места, открывает окно и прикуривает сигарету. Он протягивает пачку мне, но я отрицательно мотаю головой.
— Ах да, ты спортсмен, — невесело произносит мужчина. — И насколько серьезно ты к ней относишься?
— Максимально. Я люблю вашу дочь и вижу свое будущее только с ней.
— Ты вроде взрослый мужчина, а она, по сути, ещё маленькая девочка. — Соглашаюсь с ним, киваю. — Но, несмотря на это, однажды ей уже разбили сердце. Были негативные последствия, она пыталась покончить с собой — наглоталась таблеток…
Несколько раз я был в нокауте, но то, что я чувствую сейчас, гораздо сильнее и болезненнее. Мне впервые за десять лет захотелось закурить вместе с отцом Алисы. Сильно затянуться, чтобы скрутило лёгкие и вытравило из меня весь кислород, но я удерживаю себя на месте, сжимая кулаки.
— …Я не хочу больше такого для своей дочери. И если бы она мне сказала, кто тот урод, который с ней так поступил — убил бы, — сквозь зубы цедит мужчина. А он уже убил меня. Моя девочка ещё и прикрывала меня. А не нужно было, может, тогда до меня бы все дошло. — Играть с ней не нужно. Я, знаешь ли, купил себе ружье для охоты. Но вот поохотиться не удалось… но если ты ее обидишь, я отстрелю тебе яйца.
— Сядете, — шучу я.
— За дочь сяду, — довольно убедительно произносит мужчина.
А я поднимаюсь с места, достаю из кармана маленькую бордовую коробочку, открываю ее и ставлю на подоконник. Там кольцо из переплетений белого и жёлтого золота с камушками. Красивое, нежное, как моя девочка.
— Неделю ношу в кармане, и все решиться не могу. Я — взрослый мужчина — боюсь, что меня пошлет маленькая девочка. Вот настолько все серьёзно.
Мужчина долго молчит, смотря на кольцо. А у меня на душе хреново. Алиса не просто сделала аборт, она хотела попрощаться с жизнью. До меня, наверное, только сейчас доходит, в каком отчаянье была девочка, и сколько боли я ей принес. Мне реально плохо сейчас, словно дали ощутимый удар под дых. Хочется кричать и биться головой о стены, чтобы хоть немного отпустило. А ещё хочется сделать Алису самой счастливой женщиной на свете. Она вроде бы со мной и почти каждый день отдается мне, но не до конца. Неудивительно… Вижу в окно Алису и прячу кольцо в карман.
— А с боями у тебя как? Совсем решил уйти? — интересуется мужчина. Его голос заметно теплеет и смягчается. — Даже у великих спортсменов бывают неудачи…
— Да дело не в этом. Есть небольшие нюансы, — уклончиво отвечаю я.
— Бой был договорной? — Молчу, ухмыляясь.
— Так и знал! — эмоционально произносит отец Алисы. — Там столько шансов у тебя было. Ты не мог поиграть…
