– Как? – неприятно удивился Гига. – Это же мохноногие гудхи, лучшие лошадки для севера. Они спокойно терпят сильный мороз, могут ходить по любому снегу и насту. Их ведь не должны трогать уховертки.
– А эту тронула, – буркнул Ранак. – Или уховертка сильно оголодала, или торгаш подсунул лошадь с порченой кровью. Гига, это же север, здесь все ненормально. Привыкай.
– Да нам точно хрень подсунули. Вот за это и ненавижу торгашей, – пробурчал Тсол. – Раз такие дела, может, под нож ее, пока живая? Разведем костер на ночь, запечем мяса в углях про запас. От сушеного у меня уже челюсти сводит, да и северные гудхи – это специя. Особенно печенка.
– Слабенькая специя, – поморщился Гига. – Но ты прав, придется резать. Чего добру пропадать. Только зачем ночлег тут устраивать? Опасно это. Надо было Ранака сразу послушаться, он прав насчет кедров.
– Да все нормально, – заявил Ранак. – Уховертки тут нечасто попадаются. Если на одну нарвались, вторая вряд ли поблизости. До утра местные все равно не пошевелятся. Глянь на небо, без снега не обойдется, сейчас посыплется. Людей рядом нет никого, Тсол сказал, что даже лесовики ушли, когда эта тварь появилась. Никто наш костер не почует. Раз уж устроились здесь, можно еще немного пересидеть.
– Эй, пацан, а чего это ты так заулыбался? – насторожившись, осведомился Гига.
– Радуюсь, что у костра погреюсь. Холодновато связанным сидеть.
– И это все? Больно много радости в тебе из-за такой ерунды, – недоверчиво добавил карлик.
– Это не ерунда. И да, есть еще кое-что. Я думаю, что мы договоримся нормально.
– Ну-ну… думай-думай… Тебя как звать-то?
– Вы что, не знаете имя того, кого ищете?
– Сложно все. Поди пойми, как тебя звать на самом деле. Только не говори, что ты Гед.
Чуть подумав, я снова не удержался от улыбки и ответил:
– Джонни. Меня зовут Джонни.
– Что это за имя? – поморщился карлик. – Первый раз такое слышу. Язык сломать можно. Небось врешь? Да?
Не переставая усмехаться, я добавил:
– Если тебе сложно такое выговорить, можешь называть меня вождем краснокожих
[1].
– И что тут такого смешного? – насторожившись, уточнил коротышка.
– Да так… Ты не поймешь.
– Ну-ну… улыбайся дальше. Радуйся. Это тебе вместо ужина.
Гига направился к лошадям, где Ранак уже принялся шумно точить нож.
А я одними губами беззвучно бросил в удаляющуюся спину:
– Не вижу смысла с такими дураками договариваться.
Глава 5
Ночные ужасы
Аборигены, намертво связывая некромантов по рукам и ногам, возможно, дурью не страдают. Дело в том, что обитатели Рока в силу своей исторической отсталости подвержены предрассудкам в самых разных областях. Например, те же маги, необязательно темные, могут размахивать руками, используя сильные умения. И размахивают не просто так, а особым образом. Навык как бы завязан на такие вот пассы.
Но суть в том, что все эти телодвижения необязательны. Без них можно спокойно обойтись. Есть способы.
Местным мешает избыток консерватизма.
Но ко мне это не относится. Я, когда начал всерьез разбираться с ПОРЯДКОМ, настроил все так, что в большинстве случаев пальцем не приходится шевелить. Все действия производятся на уровне мыслей. Разумеется, за исключением особых навыков, где необходимы определенные движения или положения тела.
Например, смертельное удержание, некогда взятое с побежденного тсурра, требует производить атаку, синхронную с активацией навыка. Поначалу, на низкой степени прокачки, это работало только с пустой рукой, но и тогда требовалось движение.
Для призыва сокрытого умертвия шевелиться не надо. Можно даже глаза прикрыть и не моргать – это не помешает. И знаков ци в сокрытом хранилище порядочно. Всегда держу запас для всяких непредвиденных случаев.
Увы, этот случай, скорее всего, не подходит. Или работать придется с оглядкой, дожидаясь соблюдения некоторых требований. Несмотря на некоторую несерьезность троицы, я на их счет не обманывался. Эти люди столь скромным составом блестяще провели спецоперацию в тяжелейших условиях. И пребывают в шаге от ее успешного завершения. Всего-то и нужно – вывезти меня на юг. Пары оставшихся гудхов вполне хватит.
Это действительно отличные лошадки, стоящие своих денег.
Я не верю, что люди, сумевшие внедрить агента в факторию, скрытно проникнуть в ее окрестности и весьма вовремя подоспеть к месту схватки со снежным пауком, пренебрегут охраной лагеря. И то, что ночью все они улеглись под навесом, отнюдь не указывает на их беспечность.
Как минимум у одного есть какой-то навык. Вроде сигнализации. Ранак в сумерках несколько раз обошел лагерь по расширяющейся спирали. То и дело останавливался, теребил в ладонях веточку-другую и шагал дальше, проламываясь через кусты и сугробы. Плюс подержал ладонь на моих путах.
Я не совсем тупой, понимаю, что, если пересечь один из описанных вокруг лагеря кругов, поднимется тревога. То же самое получится в случае развязавшихся или разрезанных веревок.
Призыв отозванного умертвия – операция затяжная и, к сожалению, далеко не бесшумная. Погода безветренная, а снегопад несильный, нечего и мечтать, что душераздирающий треск костей уши похитителей проигнорируют.
Проснутся они или нет? Гадать я не любитель, а это тот случай, когда даже любителю не очень-то захочется делать ставку на вероятность опасного для замысла события. Если эта троица узнает, что темные делишки пленник способен творить и в связанном состоянии, я рискую лишиться зрения и прочего, а также оказаться спеленутым, как мумия. Похитители, не разбираясь в таких делах, постараются предпринять все, что, по их мнению, способно помешать некроманту порождать зло.
Если мое умертвие подловят в процессе материализации – это попусту слитые знаки ци. В таком состоянии мои помощники вообще ни на что не способны.
Тогда что остается?
Даже не знаю, что бы я делал, не помоги сами похитители определиться с выбором. Смешные люди. Опасаясь всего, что намекает на темные дела, они, несмотря на мою беспомощность, отделили от лошади голову и конечности, закопав их в снег на другой стороне лагеря. С тушей поступили так же, но постарались получше. То есть набросали на нее снега побольше. И занялись печенью и мясом, нарезанным с разных частей туши.
