– Вижу два паруса на юго-западе!
– Да чтоб их за блудный уд под килем протащили! Вот теперь точно поработать придется! – нервно заявил на это боцман.
Однако приказ немедленно сменить курс не последовал. И это странно, ведь в прошлые разы при появлении других кораблей мы тут же начинали от них уходить.
Шкипер лично забрался в воронье гнездо, долго вглядывался в южное и юго-восточное направление, после чего начал раздавать доселе не слышанные приказы. Даже я, будучи новичком, сразу осознал, что дело плохо попахивает. Ведь поднимать высокие дощатые щиты вдоль бортов полагается лишь в одном случае – когда намечается обстрел.
Занимаясь этой работой, я сумел попасть в помощники к Кюстаро. Самый старый член команды, на Земле его бы еще лет двадцать назад на пенсию отправили, а тут ценили за развитые морские навыки. Да и атрибуты у него не последние.
А уж опыт такой, что даже шкипер иногда обращается к старику уважительно. То есть почти не матерится.
Кюстаро любит выпить и поболтать, причем ко мне он относится снисходительно-покровительственно: голос не повышает, не ругает, на вопросы отвечает подробно, терпеливо смиряясь с моей вопиющей неосведомленностью в морских делах. Вот это сейчас от него и требуется.
Закрепляя очередной щит, я спросил:
– Что за корабли? Пираты?
Старику только это и требовалось, сразу полилась информация:
– Малец, это море, а в море граница между честным торговцем и пиратом тоньше, чем выщипанная бровь дешевой проститутки. Иной раз и не видать ее, грань эту.
– А почему мы от них не уходим?
– Так куда уходить, если вот она, земля? У Шофа в голове не только гнилые водоросли, море он знает. Мы если и промазали мимо Хлонассиса, то самую малость. Нам в Хлонассис надо, вот и тащимся к бухте. И если это блокадники, нам по-любому с ними придется поиграть в догонялки. Так зачем с этим тянуть?
– Блокадники? – не понял я.
– Малец, да ты откуда такой красивый и глупый свалился? Из какого гнезда? А, ну да, тебе же не рассказал никто, а сам ты наши дела не знаешь. Эх, зеленый совсем, я в твои годы тоже думал, что боцмана козлом за то называют, что от козы родился. Совсем дурачок был. Блокадники – это ребята, которые блокируют Хлонассис с моря. А может, и не блокируют, может, просто под шумок деньжат решили срубить. Сами работают, ни степь, ни город им не платят.
– В смысле «не платят»? – снова не понял я. – О чем вообще речь?
– Малец, давай уже напрягайся, сам думать начинай. Я свои мозги почти все пропил, тех, что остались, на нас двоих никак не хватит. Думаешь, почему там цена на зерно такая высокая? Это ведь зерно, а не алмазы чистые. И зерно, я тебе прямо скажу, паршивое: тощая рожь. Но там его возьмут по цене самого лучшего цветного риса, выращенного до стадии специй. А все потому, что жрать всем охота, а с суши подвоз им еще в прошлом году перерезали. Потому и выгодно к ним вот так прорываться, напрямик, через открытое море. Нет такой силы, чтобы поперек все море перекрыть.
– Кто их блокирует? – неприятно удивился я, впервые услышав, что Хлонассис, к которому так неистово стремлюсь, столь проблемный город.
Кюстаро, взявшись за следующий щит, поднатужился, приподнял и сумел при этом пожать плечами:
– Малец, мое дело море, я делами сухопутных вонючек не интересуюсь. А южан еще и не люблю. У них там такая страна убогая, что они и сами давно в делишках своих путаются. Если они в себе разобраться не могут, каково нам их понимать? Вот и не понимаем.
– Совсем не понимаете? – уточнил я, надеясь все же что-то почерпнуть.
Надо хоть приблизительно представлять, какова обстановка в городе.
Кюстаро, устанавливая щит, ответил многословно:
– Вроде как дело это давнее. Была степь с ханом. Друг друга резали потихоньку, скучно и бедно жили. Потом пришли колонисты. Поставили городок, порт наладили. Со временем помогли степнякам свары друг с другом прекратить. Ну как помогли… Какие-то аристократишки на правах наемников разобрались. Но город при этом под себя подгребли. Обычное дело, когда с благородными пытаешься дела делать. Выгоду всю тоже под себя начали подгребать. Это и горожанам не понравилось, и в степи буча пошла. Степняки выбрали хана себе. А может, сам себя выбрал, кто их там поймет. Говорят, соперника своего он заживо зажарил на вертеле. Как барашка. Ну а жен его и детей зашил в мешки и утопил в глубоком месте. Хан этот аристократов вышибить из города хочет. Чтобы жить по-старому. Горожане, наверное, не против. Но это те, кто победнее. У кого деньги есть, им перемены не нужны. Для нас главное, что Хлонассис под кланом. А весь полуостров у его соперника. Считай, вся страна под ним, только город не взял. Вот и хочет взять. Обложил Хлонассис с суши, осада уже около года длится. Мы хорошую тропу туда натоптали, когда цены пошли вверх. Но эти степняки не такие уж тупые. Хан их поднапрягся и подрядил вороватых ребят за морем приглядывать. У местных своего флота не было и не будет, сухопутные они крысы. Цены поднялись еще больше, но и прорываться теперь труднее. Мы две ходки по новым временам сделали, и тут новости пошли, что совсем все плохо стало. Сразу две посудины под городом перехватили. Может, просто слухи, но вряд ли. Погода хорошая, море тут спокойное, шкиперы не последние. Куда тут пропадать? Шоф один из всей братии не удержался, решил еще одну ходку сделать. Остальные прямо сказали, что лучше ядовитую каракатицу под мышкой согреть, чем еще раз сунуться на рейд Хлонассиса.
– А почему осажденные благородные до сих пор не уплыли? – спросил я. – Ведь море вначале никто не перекрывал, а страну они потеряли.
– Кто тебе сказал, что они страну потеряли? – с удивлением спросил Кюстаро.
– Ты же и сказал.
– Да быть такого не может. Я такое даже по пьяни не брякну, а уж сейчас трезвее меня на десять миль никого не сыщешь.
– Но ты ведь только что рассказал, что вся страна у осаждающих, что этому хану только город взять осталось. Так какой смысл сидеть за стенами? Только время тянут.
– А, вот ты о чем. Так бы и сказал, а то вешаешь мне тут по медузе на каждое ухо. Понимаешь, малец, я не силен в том, что у них тут на суше творится. Неинтересно мне это. Но, поговаривают, суша тут совсем неинтересная. Очень плохо в степи живется. Даже дров нет, топят сухим навозом. Все богатства степняков – это их скот. Да и не на всех того скота хватает. Вот и режут друг друга постоянно, поделить не могут. Хлонассис малость не такой. Там давно еще обосновалась община из шудр опального клана. Их вроде как вырезать под корень хотели, пришлось бежать бедолагам. Клан тот потом совсем зачах, а шудры искать получше место не стали. И с местными сумели договориться. Платили им понемногу, чтобы их не трогали. Ну а если степняки хотели больше получить, было чем ответить. Начали постепенно город развивать. Тема здесь выгодная, если есть ремесленники, можно шкуры обрабатывать и торговлю кожей вести. Зазвенели неплохие деньги, на такое дело народ из других мест потянулся. Тут ведь хорошо, тут даже налогов поначалу не было, только пошлины. И никто над душой не стоял. Свобода. Но потом, как связались с благородными, так и поплыли все за якорем. Аристократам лишь бы выгоду получить, остальное им неинтересно. Зерно, что мы везем, это их зерно. Наш тут только фрахт. Богато платят, но не сказать чтобы очень. Клановые решать будут, кому продавать. Такой торг в городе осажденном – это получше, чем золото в богатом руднике добывать. Хлонассис, получается, единственное место на полуострове, где развито ремесло и торговля, где есть какой-то закон. На этом они и держались. А степь – это навоз да шкуры. Считай, у кого Хлонассис, у того и ханство. Толку, что у степняков вся остальная земля? Дурная страна. Нищая. И люди тут дурные. Делать ничего не могут, только ломать. На пришлых город держится. Если бы не они…
