Раздаётся писк сигнализации автомобиля.
В памяти не отложилась дорога сюда. Всё как чистый лист. И увидев его машину, я отчего-то удивилась. Не знаю почему, но мне казалось, что он водит какой-нибудь огромный внедорожник. Чтобы его широкие плечи и длинные ноги точно в нём умещались. Но это «всего лишь» «Бентли». До безобразия роскошный.
Вскоре мы покинули пределы Москвы. С каждым километром мне становилось всё более не по себе. Куда он меня везёт? Что ему от меня надо? Раз я такая обуза, к чему была эта сделка… предметом которой я являлась?
— Как тебя зовут? — задаёт первый вопрос Ратмир, разрушая тишину.
До этого я слышала лишь мягкий, музыкальный рёв двигателя. Мой тощий зад пригрело тёплое сиденье, и меня вновь потихоньку начало клонить ко сну.
Я сонно наблюдала за ноябрьской серостью, осознавая, что плыву по течению. Оно то уносит меня на дно, то вновь поднимает на поверхность, давая лишь короткий миг. Глотнуть воздуха — и снова вниз.
— Маша Трофимова, — вру, не глядя на него. Вдруг прокатит.
На мои колени что-то летит. Я не сразу соображаю, что это мой паспорт. Чёрт. Неловко вышло.
— Откуда он у вас? — спрашиваю, поворачиваясь к нему лицом.
На его губах лёгкая улыбка. Будто ничего кроме лжи он и не ожидал услышать. Подумаешь.
— Нашёл в твоём рюкзаке, Серафима Спичка.
То, как он произнёс моё имя, привело в действие странный механизм внутри меня. Заставив в один миг стать сплошным вниманием. Ох, если бы слова могли ласкать, то именно это действие сейчас провернул со мной Ратмир.
В салоне тепло, а кожа всё равно покрылась мурашками.
Моё странное имя выбрал папа.
Я обижалась. Меня раздражала его краткая форма. Сима. Фима. Точно бесхребетная бабка.
И как-то раз я высказала все свои претензии и даже предложила выбрать мне другое имя. Чем плохо зваться Таней или Катей? Девочек с такими именами полно вокруг. Позовёшь одну — обернётся десять.
— А тебе известно значение этого имени? — спросил папа, похлопав по дивану рядом.
Я забралась, примостившись у него под мышкой, приготовившись слушать рассказ.
— Серафимы являлись высшим ангельским чином, стоящими вокруг Бога. Носители божественного огня любви, сжигающего и очищающего.
С открытым ртом, как и все папины сказки, я слушала историю, уходящую в древность. О летающих змеях, пылающих и огненных, ставших символом вечных дихотомий. Жизни и смерти, добра и зла, сохранения и разрушения.
Тогда мне мало было что понятно из этих слов. Но я преисполнилась гордостью за собственное имя и уже никому и никогда не позволяла его коверкать. А меня — задирать.
Я напряглась, возвращаясь из воспоминаний обратно в этот мир. Мою новую, неизвестную реальность. Стоило автомобилю притормозить у высоких глухих ворот.
Спустя секунду они раскрылись, пропуская нас внутрь. Буквально приглашая меня в неизвестную доселе сторону жизни. Туда, где существуют люди, не знающие, что такое пустой холодильник и голодный желудок. С совершенно иными проблемами и заботами. Где-то далеко-далеко от моего мрачного, невзрачного, похожего на муравейник, дома.
Но чёрт возьми, задай мне кто-нибудь вопрос, что я выберу: страдать, имея деньги, или мучиться в нищете, ответ будет очевиден.
У меня едва челюсть не упала, когда мы стали подъезжать к особняку. Не сумев скрыть любопытство, я с неприличным интересом уставилась на него, не веря, что вскоре переступлю его порог. Теперь квартира Ратмира мне кажется весьма скромным жилищем.
В голове мелькает сразу тысяча одновременных предположений о том, чем занимаются в этом доме. Может, это какой-то элитный бордель, принадлежащий Сабурову?
Если честно, дом такой помпезный, что мысль кажется мне более чем реалистичной.
— Иди за мной, — неоригинальный приказ.
Мог бы и не говорить. Куда мне деваться с подводной лодки.
— И что, какая роль мне будет отведена в этом дворце? — весьма нагло интересуюсь, следуя из гаража в дом через внутренний проход.
— Ты будешь его драить. Мыть. Облизывать, если прикажут, — скупо поясняет и подытоживает: — Служить членам моей семьи. Как прислуга.
Он наказывает меня. Я ощущаю его желание меня растоптать. Не помочь. Не вызволить девчонку из нищеты. А проучить. Унизить.
— Я-то надеялась на две минуты под тобой, а, оказывается, придётся стоять попой кверху по несколько часов. Так себе перспектива, — выдаю первое, что приходит в голову, едва сдерживая желание убежать от него с криком «помогите».
Глава 33
Задираю выше подбородок. Упрямо. Выворачиваю наружу свой скверный характер. Чтобы не расслаблялся. Иголка за иголкой вылезают из меня. Один его шаг мне навстречу, и он ударится об мои шипы. Они моя броня. Защита от возможной боли.
Ощетинилась и жду чего угодно.
Что взбесится. Схватит за волосы и потащит в пещеру доказывать, что осилит все три минуты. Хотя я с трудом представляю, сколько на деле длится половой акт. Но в женских раздевалках можно услышать много интересных историй о мужской несостоятельности. Разочарованиях. Количествах оргазмов. А ещё, что у носителей игрек-хромосом самыми перспективными в половой сфере считаются волосатые индивидуумы.
Ох, сколько ночей это знание мешало мне спать.
— Если будешь себя плохо вести, я подумаю над изменением твоей трудовой функции.
Он наклоняется ко мне, так что наши носы едва ли не соприкасаются, уголок его губ изгибается в каком-то подобии улыбки. Тёмные глаза полны иронии.
Моё дыхание останавливается, и сердце вместе с ним. Я смотрю на него в ожидании поцелуя. В животе всё переворачивается. Хочется себя вести очень плохо. Хотя куда хуже.
— Айрату наверняка нужны девочки, готовые обслуживать его людей за две минуты, — добавляет.
Мне кажется, что я слышу, как его голос изменился. Наполнился хрипотцой.
А когда смысл сказанного доходит до сознания, мои мысли охлаждаются до температуры Антарктики.
