Вопрос риторический. Он обращён не ко мне. Ко Всевышнему. Словно я для него наказание. Несомненно, за грехи.
И если потребуется, я превращу его жизнь в ад за то, как он поступает со мной.
— Там таких больше нет, — шлёпаю губами, потому что из-за его усилий они сложились в гармошку.
Сабуров стряхивает меня со своих колен, как крошки хлеба после обеда. Я падаю на пол, путаясь в колготках и трусах. Но почему-то не испытываю ни смущения, ни стыдливости из-за этой нелепой позы.
Смотрю на него. Ратмир, как никогда, похож на огромного бурого медведя, которого разбудили в период зимней спячки. Вырвали из привычного места обитания. Растревожили.
Только сейчас наблюдаю бугор на его брюках. Он возбуждён. Ему понравилось меня пороть?
— Убирайся отсюда, — звучит приказ.
А сам кладёт локти на колени и взирает на меня как на букашку под своими ногами. Зло. Раздражённо. Словно он сам не ожидал к чему приведут розги.
И привычное внешнее спокойствие трескается, как разбитое зеркало. Облупливается, спадает к чертям.
Я вижу его. Теперь вижу. Он едва способен совладать с собой. Ощущение, что ещё одна секунда моего промедления — и набросится на меня. Распотрошит и ничего после себя не оставит.
Глава 37
Бежала от него так, будто за мной черти гнались. Как и подозревала, за дверью сторожила Мадина. Она отскочила от двери, но я даже не обернулась на неё. Её мотивы мне ясны и понятны.
А вот его…
Патимат не оказалось в кухне. Не хотелось бы, чтобы она застала меня в подобном виде. В зеркало не заглядывала, но подозреваю, что я похожа на девушку после порки.
Вышла на улицу через дверь кухни. Мороз охладил влажные щёки. Вдохнула глубоко в лёгкие воздух и сползла по стене на корточки. Коленки подрагивали и совсем не держали. В таком состоянии даже в общагу возвращаться опасно.
Охота было опустить штаны и сесть красной, как у гамадрила, задницей на снег. От него бы тут же пошёл пар.
По щекам продолжали течь слёзы. И я не могла их остановить. Обида, злость и затухающее желание рвали на куски. Слишком противоречивые, полярные эмоции.
— Эй, ты чего ревёшь?
Вздрагиваю, не ожидая никого здесь увидеть. Дверь из кухни вела в небольшой сад, сейчас укрытый снегом. Летом в нём, должно быть, очень красиво. Да и сейчас этот вид грел душу. Здорово, наверное, жить в таком месте. Воздух чистый, свежий. За территорией особняка лес, трасса далеко, производств поблизости нет.
Вытираю рукавом кофты глаза и под носом, силясь рассмотреть парня в чёрной форме. Охранник. В дом они не заходили, но я замечала их тёмные фигуры, маячившие за окном. Занятно. Чем на самом деле промышляет эта семейка, что её члены так пекутся за свои жизни?
— Не твоё дело, — огрызаюсь. Не хватало ещё рассказывать незнакомцу, как хозяин дома реализовывал на мне свои извращённые сексуальные фантазии. Вроде и противно должно быть от осознания этого факта. А не было.
Интересно, он обратился за помощью к Мадине? Помогла она снять стояк? Это предположение злило.
— Эй, не рычи, — парень улыбается белозубой улыбкой. Симпатичный. На вид лет двадцать. Глаза кажутся добрыми. Национальность не могу разобрать, но акцент такой же, как у Ратмира.
Он опускается передо мной на корточки и достаёт сигарету из кармана.
Я молча протягиваю ладонь. Смекнув, он вручает мне сигаретку. Хочется отвлечься. Заполнить голову дымом и не думать. Но мысли так и роятся в черепной коробке. Одна пуще другой. И все о том, как досадить Ратмиру.
Парень помогает мне прикурить, и я делаю первую затяжку. Слёзы больше не текут. Он отвлёк меня, и я забыла, о чём плакала. Прикрыла глаза, откинув голову на стену, медленно выдыхая дым.
— Блядь, какая ты красивая, — восхищённо отвешивает мне комплимент.
Смотрю на него. Не лукавит ведь, действительно так думает.
Только, похоже, я не во вкусе Сабурова. А вот таких вот пареньков, как этот. Мой уровень. Не доросла я ещё окучивать вожаков прайда.
— А ты тут хранитель гарема? — язвлю, наблюдая за его реакцией.
Пожимает плечами, но не обижается.
— Можно и так сказать.
— А знаешь, что евнухи все оскоплённые? — растягиваю губы в улыбке, становится весело.
Паренёк наклоняется ближе ко мне, смотрит своими тёмными глаза лукаво.
— Могу прямо сейчас доказать обратное, — полушёпотом доверительно объясняет мне.
— Та́ми, если Ратмир бы застал эту картину вместо меня, доказывать было бы нечем, — раздаётся голос Патимат.
Она стоит, уперев руки в бока, и взирает на нас с высоты своего роста. Паренёк немного бледнеет, переводит взгляд с меня на неё и поднимается.
— Ну что, даже с девчонкой поговорить нельзя?
— Хочешь проверить? — вопросом на вопрос отвечает женщина. Смотрит на него строго, а у самой в глазах смешинки.
Та́ми, как его назвала Патимат, подмигивает мне, как бы говоря, что это не последний наш диалог, и скрывается где-то за деревьями.
— Пойдём, Серафима, в дом.
Я с трудом поднимаюсь. Места, по которым прошёлся ремень, нещадно горят. Отвлекающих факторов больше нет, и мне снова охота реветь. Должно быть, эти эмоции отразились на моём лице, потому взгляд Патимат становится обеспокоенным.
— Ратмир просил дать тебе, — передаёт мне небольшую склянку.
Верчу её в руках.
— Что это?
— Ранозаживляющая мазь.
Мы смотрим друг другу в глаза. Я ожидаю от неё хоть какого-то проявления любопытства. Но она молчит. Неужели ей не хочется узнать, зачем мне могло понадобиться это средство?
А какая потрясающая забота со стороны Ратмира! Беспокоится о моей заднице. Как мило.
— Может быть, тебе помочь её нанести? — взволнованный вопрос.
Похоже, она даже не догадывается, что могло произойти между мной и Ратмиром. Интересно, он часто практикует подобное…
