— А кого ты рассчитывала увидеть? — Теперь мне не до веселья.
Ревность разжигается в груди. Сколько у него ещё шалав?
— Ту, с которой он провёл эти две недели.
Охранник молча выслушивает наш диалог, но даже бровью не ведёт. Да и мы на него забили.
— Так вы же вроде вместе уезжали на острова, — произношу, хотя знаю, что никуда Ратмир не ездил.
— Если он там и был, то не со мной. Ладно, чего с тобой говорить, — блондинка разворачивается на каблуках и собирается уйти.
Неожиданно для себя обнаруживаю, что хочу с ней ещё пообщаться. Эта не будет хранить секреты, как верная Нур.
— Постой! Пожалуйста, — в моём голосе мольба.
Она с недовольным лицом оборачивается и вопросительно приподнимает бровь.
— Скажи, кто она?
Ухмыляется и молчит. И за этой улыбкой слишком много спрятано.
Блядь.
Глава 50
Нет, у него всё это не серьёзно.
Ерунда.
Если ему и суждено в кого-то влюбиться, то исключительно в меня.
Оставаться в этой квартире в полной изоляции и неведении становилось невмоготу.
Я перебрала все варианты побега, но не нашла ни одного, где мои кости остались бы целы.
И когда спустя пять дней объявился Сабуров, я ощутила ни с чем не сравнимое счастье. Моё отравление, казалось, случилось где-то в прошлой жизни. Я уже и позабыла, что он может на меня злиться.
Но, увидев лицо Ратмира, вмиг всё вспомнила. До дрожи в коленках и тахикардии.
— Проверь её, — обращается к своему другу-врачу. Я его даже не заметила, поглощённая присутствием Сабурова.
— Рат, не умеешь ты ухаживать за девушками. Как ни увижу Серафиму, ей всегда требуется врач.
— Смотри, как бы он тебе не понадобился.
Хочется хихикнуть, но я держусь.
— Раздевайся, — улыбается мне симпатичный доктор.
— Ден, — раздаётся вкрадчивое предупреждение.
— Ладно-ладно, — сдаётся доктор, — садись на кресло.
Пятнадцать минут спустя Дени подтвердил, что я здорова, и Ратмир его отпустил.
Стоило нам остаться наедине, как сердце вновь пустилось вскачь.
Сабуров молчал, отлично зная, как меня это нервирует и доводит до трясучки.
— Что теперь будет? — набираюсь смелости и спрашиваю в лоб.
Мужчина смотрит в мои глаза, а вместо ответа тянется к своей ширинке.
Мои глазные яблоки от удивления готовы выкатиться из орбит.
— Ты же хотела зарабатывать эскортом. Судя по фотографиям, предоставленным Мадиной, ты не теряешь надежд вернуться на это поприще. И я тебе подарю этот шанс.
Каждое слово как удар хлыста. Я бегаю взглядом от его ширинки к лицу и обратно. Он сейчас серьёзно?
— У меня не было ничего с Та́ми! Клянусь! — я порывисто поднимаюсь на ноги. Но кажется, земля ускользает из-под них.
Нет. Нет. Нет.
Сейчас я, как никогда в своей жизни, отчётливо понимаю, что не готова пойти на это. И уж точно не с ним. Не за деньги.
Жаль только, в его непреклонном взгляде я читаю лишь желание меня наказать.
— Я дал тебе возможность честно отработать долг. Но в твоей маленькой головке подобный факт не смог уместиться. И вместо того, чтобы слушаться и получить в итоге свободу, ты вертела жопой перед этим недоделком Тамерланом. Думаешь, раз Дени ты не по карману, Тамерлан смог бы тебя выкупить у меня?
— Нет-нет, — в отчаянии не понимаю, как ему всё объяснить, — я глупо поступила. Признаю, но у меня и в мыслях подобного не было.
Он не верит мне. Я столько раз врала, что теперь, когда кричу в очередной раз «волки», мне никто не придёт на помощь.
Я всё испортила. Перегнула палку. Не рассчитала своих сил. Но самое главное — не понимала с кем имею дело.
Он для меня незнакомец. Я не знаю о нём ровным счётом ничего.
Это осознание вклинивается в мозг. Не представляю, как он может поступить со мной, если не поверит. Но догадываюсь, что отдать обратно Айрату ему ничего не будет стоить. Кожей это чувствую.
Один раз он уже сжалился надо мной. Сжалится ли вновь?
Сабуров в два шага преодолевает разделявшее нас расстояние и хватает меня за волосы на затылке. Больно до слёз.
Он дышит тяжело и зло. Я выбесила его, вывела из равновесия своим паскудным поведением.
Вешу всего ничего. Одно движение его руки — и меня не станет, а мои мозги украсят его стену.
Эта львиная сила вибрацией исходит от его большого, горячего тела. Но всё же он сдерживает себя. И кажется, от этого контроля нас обоих трясёт.
— На колени, — выдыхает сквозь зубы и разжимает пальцы. Валюсь на эти самые колени и смотрю на него с высоты своего падения. Со дна.
— Пожалуйста, не нужно.
— Не строй из себя невинность. Я в курсе твоих способностей.
Чёрные глаза обжигают холодом.
И я бы добровольно исполнила его приказ, если бы знала, что после этого у нас есть шанс на будущее.
Но он растопчет меня и выкинет, потеряв интерес. А мне нужно успеть пробраться в его сердце.
— Пожалуйста, — повторяю как заведённая. Подползаю к его ногам на коленях, хватаюсь за пояс брюк, останавливая. — Дай мне возможность исправиться. Я больше так не буду.
Отталкивает меня как назойливую муху. Я валюсь на бок, а он поправляет брюки и опускается на корточки. Очень близко ко мне. Так, что я могу рассмотреть крапинки в его глазах.
— Я ненавижу тупых дур, Серафима, — убирает упавшую мне на лицо прядь волос за ухо. Движение почти нежное. Если бы после этого его пальцы не впились мне в подбородок, с силой сжимая. — Можешь возвращаться к своей сутенёрше. Мне ты больше не нужна.
Это я-то тупая дура? Такой он видит меня? Прокручиваю в памяти все эпизоды, наши стычки, и понимаю — он прав.
— Я стану лучше, не надо, — по щекам текут слёзы.
