Возможно, ему придёт в голову отомстить Юрасову. Но ведь мой будущий муж лучше меня знает, кому перешёл дорогу.
А если доберётся до своего делового партнёра, то придёт и мой черёд.
Но какие ещё варианты у меня в запасе?
Отказать Юрасову, сообщить Сабурову, что его план удался, и молиться, чтобы он не разлюбил меня и не выбросил на улицу? Стать покорной, смиренной и заглядывать ему в рот?
Я не смогу так жить.
Да, соглашаясь на план Юрасова, я рискую. Но там, где-то в отдалённом будущем, есть смутная надежда на свободу. Для меня и моего ребёнка.
— Нам нужно уходить, пока начальник охраны не передумал, — довольный Юрасов вырывает меня из дум, поднимаясь.
Это немного выбивает меня из колеи.
— А что с ним? — не могу поверить, что Мурад способен предать Ратмира.
Я видела, какими глазами он смотрел на своего хозяина. Как преданный пёс. Такие не предают.
По презрительному изгибу губ понимаю, что незваный гость ничего не хочет мне рассказывать. И вообще потратил на меня уже слишком много личного времени.
— У меня свои способы, не вникай, — отмахивается рукой.
Юрасов вышел на минуту из палаты. После чего вернулся с медсестрой, которая катила перед собой кресло-каталку. В любой другой день я бы отказалась от подобного средства передвижения, но сейчас я ощущала себя слишком слабой. В теле не было сил даже самой пересесть на кресло. Умелая медсестра помогла мне перебраться в него.
На мне только больничный балахон и тапочки. Испачканные кровью вещи аккуратно сложены на прикроватной тумбочке. Там же телефон, с которого я пыталась дозвониться до Сабурова.
Смотрела на него долго.
Внутри вновь возник страх. Нерешительность. А вдруг я поступаю неверно? Вдруг без него мне всё равно будет во сто крат паршивее? Вдавливаю ногти в ладони, воссоздавая в памяти образ его невесты. Нет, не будет. Не может быть хуже, чем то, что мне придётся делить его с другой. Ничего хуже этого быть не может.
Когда мы покинули палату, я увидела Мурада. Его какой-то растерянный, испуганный и затравленный взгляд прошёлся по мне, словно в попытке определить, в порядке ли я. Не навредили ли мне. А затем он опустил глаза в пол, словно испытывая стыд. Вдруг стало его жаль. Он всё же переживал за меня. Но почему он так поступил с Ратмиром?
Методы Сабурова, очевидно, не всегда нечисты. Но подозреваю, что и мой престарелый жених не ангел. Догадываюсь, что начальника охраны просто шантажировали. И возможно, самым дорогим, что у него есть, — семьёй, раз он, понимая масштаб гнева хозяина, предал его.
Вдруг ощутила себя сообщницей Юрасова в его злодеяниях. Ведь, согласившись, потворствую его поступкам. Засосало под ложечкой.
Всё происходило слишком быстро. Скоро. После успокоительных я не очень чётко соображала. Металась. Хотелось подняться с коляски и уползти в тёплый кокон одеяла, что я оставила в палате. На больничную койку, что ещё не успела остыть от моего тепла. Но почему-то переборола этот порыв.
Куда я еду, с кем? Я же совершенно не знаю этого чужого, постороннего человека, который хочет воспользоваться мной в своих интересах.
Подавила эти мысли.
Всего лишь секундная слабость. Попытки оправдать возвращение к Сабурову.
Нет. Не хочу так. Не хочу на его условиях.
Всю дорогу от больницы Юрасов постоянно с кем-то переговаривался по телефону. Разобрать суть его односложных диалогов было невозможно. А вскоре я и вовсе отключилась.
Прислонилась лбом к прохладному стеклу и глотала слёзы, до которых никому не было дела. Вновь ощутила себя маленьким, потерянным, брошенным ребёнком. Словно вернувшись в день похорон отца.
Обняла себя за плечи, на секунду их сжав, а затем вдруг вспомнила, что уже не одинока. Опустила ладонь на живот. Внутри меня растёт жизнь, сотканная из моих генов и генов одного сурового мужика. Губ коснулась мечтательная улыбка.
Интересно, каким будет наш ребёнок…
Гарантировать я ему могла только одно — свою любовь. Уже просто думая о том, что нам с Сабуровым удалось зачать новую жизнь, моё сердце наполнялось теплом и светом. Очевидно, у меня не будет любимого мужчины, но будет любимый человек. Похожий на него. Может быть, даже повезёт, и взгляд или улыбка ребёнка станут напоминанием мне о нём…
— Вы собираетесь дальше продолжать отношения с моей матерью? — с губ срывается вопрос, который не хотела задавать. И меня и так подташнивает, а в машине ещё и укачивает. И только она могла сделать мою жизнь ещё дерьмовей.
Юрасов, занимавший заднее кресло рядом со мной, отрывается от планшета и переводит взгляд на меня.
— Тебя это напрягает?
Смотрю на него как на извращенца.
— Да. Я не хочу, чтобы выяснилось, что вы спите с ней, будучи женатым на мне.
К этому «не хочу» можно было присовокупить ещё много чего. Например, я не хочу, чтобы она ела фуа-гра, чёрную икру и носила шелка и бриллианты. Я хочу видеть её в сточной канаве. Но молчу. К чему ему знать слишком много обо мне?
— Не проблема. Есть ещё пожелания? — спрашивает серьёзно.
Пытаюсь сообразить, где подвох. Он меня не знал, не понимал как человека, но готов был удовлетворить мои потребности.
Только, в отличие от Сабурова, ему я не доверила бы свои детские травмы. Поэтому умалчиваю об истинных желаниях и молча возвращаю взгляд на дорогу.
— Вот так легко откажетесь от связи с Инной?
— Откажусь.
Может быть, мне показалось, но что-то было в его интонации не то. Неужели сожаление? Морщу лицо. Нашли друг друга. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о моей матери и её мужиках.
Глава 48
После больницы будущий супруг привёз меня в свой загородный дом, расположенный на приличном отдалении от Москвы. Укромное место. Между лесом и полузаброшенной деревенькой стоял его особняк. Пышный, помпезный.
Настоящий дворец.
Я не вдавалась в подробности бизнеса Сабурова. Меня проняло любопытство, откуда деньги у этих двоих. Сомневаюсь, что происхождение дохода чистое, учитывая вечную охрану, что следовала за Сабуровым. И как стало теперь очевидно, и за Юрасовым.
Водитель открыл передо мной дверь, а я не понимала, хватит сил встать на ноги или нет. Тут не было коляски, а мне делалось неприятно от мысли, что посторонний мужчина будет меня касаться.
Тоска вновь сжимала сердце. Хотелось к Сабурову, ощутить его тепло. Вдохнуть родной запах. Только прав Юрасов, не до меня моему любимому.
Пока все эти мысли проносились в голове, Юрасов соизволил подойти ко мне и предложить свою помощь. Собрав волю в кулак, я спустила ноги всё ещё в мягких больничных тапочках и, ухватившись за руку мужчины, последовала за ним в дом.
