Соловецкий лагерь, известный под аббревиатурой СЛОН, был в эти годы местом исповедничества и мученичества многих христиан. Здесь отец Владимир отбыл три года в избранном духовном обществе. Сохранилось несколько стихотворений, написанных им, предположительно, в Соловецком лагере.
Вот фрагменты одного из них
[276]:
Над этим полным страха строем,
Где грех, и ложь, и суета —
Мы свой надмирный город строим,
Наш мир под знаменем креста.
Настанет день, и час расплаты
За годы крови и тревог,
Когда-то на земле распятый
На землю снова снидет Бог.
…
Тогда из тьмы времён смятенных
В последнем ужасе угроз,
Восстанут души убиенных
За имя вечное – Христос.
И Бог страдавший,
Бог распятый,
Он примет подвиг их земной:
Его посол шестокрылатый
Их позовёт своей трубой.
И в град
Грядущего, ликуя,
Они войдут, как в некий храм,
И вознесётся «Аллилуия»
Навстречу бурям и громам.
Это – стихотворный комментарий мученика к словам Откровения Иоанна:
«И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились ещё на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число»
[277].
В 1928 году после ходатайств и хлопот родственников заключённому Лозина-Лозинскому заменили лагерный срок ссылкой в Иркутскую область, в село с характерным названием Пьяново. По отбытии ссылки отцу Владимиру было запрещено проживание в больших городах. Он переехал в Новгород и, как мы уже знаем, был назначен на служение в церковь Успения в Волотове.
Чудесное соединение человека с Богом в вере и свете – вот о чём волотовские фрески. Храм-поэма, храм-мученик стал местом служения священника, поэта и мученика…
В 1935 году отец Владимир получил последнее назначение: настоятелем собора Михаила Архангела, единственного оставшегося действующего храма в Новгороде.
14 мая 1936 года он был арестован, отправлен в психиатрическую больницу. Действительно, не сумасшедший ли – продолжает открыто служить Христу.
Из медицинского заключения:
«Высокого роста, правильного телосложения, пониженного питания, кожа дряблая, морщинистая. Анемичен… Имеется небольшой зоб с правой стороны. На левой ноге не хватает среднего пальца. На правом плече спереди след от бывшей операции. <…> Отсутствие многих зубов. Сердце – миокардит. Лёгкие – выдох на левой верхушке, рассеянные хрипы. Сознание ясное, ориентировался точно во времени и пространстве. Память на все события хорошо сохранена… Считает себя здоровым… Его идеи страха вращаются, главным образом, вокруг его семьи, которая якобы “терпит страдания и мучения из-за него”»
[278].
В сумасшедшем доме содержался около года и в итоге был признан психически здоровым. (Нотки сомнения в заключении врачей слышатся только там, где говорится про «идеи страха» за судьбу семьи. Хотя как раз это – свидетельство ясности сознания пациента.) Выписан из клиники и вслед за этим вновь арестован. Обвинён в создании «контрреволюционной группы» и разработке некоей программы «Народная демократия на основе неогосударственного капитализма». Всё это было бредом сумасшедшей власти. Отец Владимир вины не признал.
19 декабря 1937 года был приговорён к высшей мере и расстрелян.
Место его захоронения неизвестно.
X
Памяти волотовской фрески
«Души праведных в руце Божией». – На стене
несуществующей – церкви невидимой, не —
рождённой, несотворённой —
на вершине холма,
светящегося короной.
Кругом дома.
Нищенские огороды,
кладбищенские кресты.
На западе в дымке город,
в небе костры.
Волотово поле
стелет пар под холмом.
Был – и не будет боле
Человеческий Дом.
Бомбы разбили в щебень.
Смрад от кирпичных брызг.
В Космосе всюду щели.
Холодом тянет из.
Лики упали в мёрзлый
грунт Без оглядки, Лот!
Мир смотрит как мёртвый.
Время – осколком в лоб.
Волотово поле,
распаханный чернозём.
Церковь из Духа и плоти
выстроена над ним.
На облаках над Ильменем
краски кладёт рассвет:
сюжет – как отца Владимира
ведут на расстрел.
Свет сыплется с веток.
Заиндевел погост.
Вдоль веранд занавешенных —
провода, чёрный нерв.
Прочерчивается сквозь небо Господня горсть.
Души-младенчики тянут ручонки к ней.
