«Проснулся в России. <…> Дождик, пашни, чахлые кусты. Одинокий стражник с ружьём за плечами едет верхом по пашне. Вёрсты полосаты – это книги стихов. <…> Тучи расступаются и опять сдвигаются, и дождик идёт. <…>
Уютная, тихая, медленная слякоть. Но жить страшно хочется. <…> И потому ждёшь с нетерпением к вечеру – Петербурга. А что в этом Петербурге?»
[96]
В Петербурге в конце ноября 1909 года Блок получил известие о тяжёлой болезни отца. Тут же выехал в Варшаву, прибыл туда вечером 1 декабря – но Александр Львович умер того же числа утром. Впечатления от этой траурной поездки, от разбора бумаг и вещей отца, от посмертного и во многом нового знакомства с этим странным и незаурядным человеком, от встреч с людьми, окружавшими его в последние годы жизни, станут исходным толчком для написания первых глав поэмы «Возмездие».
Впоследствии Блок сформулирует идею поэмы: «Тема заключается в том, как развиваются звенья единой цепи рода. Отдельные отпрыски всякого рода развиваются до положенного им предела и затем вновь поглощаются окружающей мировой средой; но в каждом отпрыске зреет и отлагается нечто новое… Мировой водоворот засасывает в свою воронку почти всего человека; от личности почти вовсе не остаётся следа, сама она, если остаётся ещё существовать, становится неузнаваемой, обезображенной, искалеченной. Был человек – и не стало человека, осталась дрянная вялая плоть и тлеющая душонка. Но семя брошено, и в следующем первенце растёт новое, более упорное; и в последнем первенце это новое и упорное начинает, наконец, ощутительно действовать на окружающую среду; таким образом, род, испытавший на себе возмездие истории, начинает, в свою очередь, творить возмездие».
Ещё три смерти – Комиссаржевской, Врубеля и Толстого, – последовавшие одна за другой в 1910 году, придали новую силу этому грандиозному, но так до конца и не осуществлённому замыслу. В начале первой главы поэмы вновь звучат пророческие предчувствия:
И чёрная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи…
Замысел раздвинулся слишком широко, и поэма осталась незавершённой. В том, что было осуществлено, главное – пролог (написан в марте 1911 года). Именно в нём Блок совершает героическую попытку соединить в итоговой гармонии две бездны, изничтожающие трагическим надрывом его душу:
Жизнь – без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами – сумрак неминучий,
Иль ясность Божьего лица.
Но ты, художник, твёрдо веруй
В начала и концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить всё, что видишь ты.
Твой взгляд – да будет твёрд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
«Познай, где свет, – поймёшь, где тьма…» Однако эти слова для самого автора остаются каким-то внешним повелением, указывающим на прекрасную, но недостижимую цель. В то же самое время, когда пишется «Возмездие», когда на деньги, полученные по наследству от отца, перестраивается для новой жизни шахматовский дом, в стихах Блока с неотразимой силой и ясностью открывается Страшный мир.
В мае 1911 года вышел первый том «Собрания стихотворений Александра Блока». Готовя это издание, Блок разделил все отобранные им для печати стихотворения на три тома; внутри томов сгруппировал в разделы-книги; в разделах расположил преимущественно в хронологическом порядке; некоторые стихотворения объединил в циклы. Этот порядок был сохранён в последующих дополненных собраниях его стихотворений. Образовалась единая структура всего поэтического наследия Блока, в которой соединены два принципа: линейность и цикличность. Прямая хронологическая последовательность придаёт «Собранию» свойства поэтического дневника; стихотворчество раскрывается как исповедь длиною в жизнь. Цикличность заставляет вспомнить Данте, тень которого прошла перед мысленным взором Блока в Равенне и отразилась в «Итальянских стихах». Три тома – как три части «Божественной комедии», только путь проделан обратный. Данте спускается в ад, из него попадает в чистилище, оттуда восходит в рай, где достигает созерцания вечного блаженства. У Блока первый том пронизан лучами небесного света, но предчувствие Божества сменяется тревожным ощущением надвигающегося разлада. Том второй – чистилище. Борение страстей, столкновение бездн. Движение – в противоположность Данте – от света во тьму: от невинно мающихся «Пузырей земли» через сжигающие соблазны «Снежной маски» и надрыв «Фаины» к смертоносным откровениям «Вольных мыслей».
Третий том в 1911 году ещё только начинался. Но было ясно: предстоит сошествие во ад.
В окончательном варианте («Стихотворения» в трёх книгах, 1916 год) третий том открывается разделом «Страшный мир». Его составляют стихотворения разных лет, с 1909 по 1915 год. Во вступительном стихотворении «К Музе», датированном 29 декабря 1912 года («Есть в напевах твоих сокровенных // Роковая о гибели весть…»), чрез упоительную и влекущую красоту женского образа проступает видение адской бездны:
Зла, добра ли? – Ты вся – не отсюда.
Мудрено про тебя говорят:
Для иных ты – и Муза, и чудо.
Для меня ты – мученье и ад.
Завершающее стихотворение «Голос из хора», набросанное в 1910 году и переработанное в 1914-м, содержит гибельное пророчество:
И век последний, ужасней всех,
Увидим и вы и я.
Всё небо скроет гнусный грех,
На всех устах застынет смех,
Тоска небытия…
Холод и мрак грядущих дней – вот что мучает благополучного господина поэта, преуспевающего во литературе, примирившегося (хоть и ненадолго) с женой, шахматовского устроителя, законного претендента на лавры первого лирика современной России.
Композиционный центр «Страшного мира» – цикл «Пляски смерти». Это вершина поэзии Блока. Здесь его стих достигает предельной лаконичности, ясности и силы. И средоточие блоковского ада – второе стихотворение цикла: «Ночь, улица, фонарь, аптека…». Пожалуй, в русской литературе (а может быть, и в мировой) нет более краткого, точного, ёмкого и безнадёжного выражения бессмысленности бытия. Вчитавшись в эти восемь строчек, начинаешь действительно испытывать муки ада – ибо ад есть отсутствие надежды. Все остальные стихи «Страшного мира» – лишь обрамление и пояснение к этому образу вечности:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
В «Божественной комедии» Данте средоточие ада представлено как ледяная глыба, в которую вечным холодом впаян Люцифер. Имя Люцифер переводится с латыни как «светоносный», и корень здесь тот же, что в названии первого раздела первого тома «Собрания стихотворений» Блока: «Анте люцем», «до света». Ледяная рябь канала, поглощающая бессмысленный свет тусклого фонаря, – средоточие блоковского ада и в известном смысле финал его творческого пути, по крайней мере, того, который осуществлён в трёхтомнике.
