Видение исчезло в зимней пелене, и Серафим не понял его значения.
В тот же день попозже в лаврские ворота въехал, медленно колыхаясь, легковой автомобиль. За ним на нескольких грузовиках следовал отряд вооружённых матросов. Через несколько минут наместник лавры епископ Елисаветградский Прокопий держал в руках бумагу и от волнения с трудом разбирал отпечатанный на машинке текст: «Вследствие постановления народного комиссара о реквизиции всех помещений со всем инвентарём и ценностями, принадлежащих Александро-Невской лавре, настоящим предписывается Вам сдать все имеющиеся у Вас дела по Управлению домами, имуществом и капиталами лавры уполномоченному лицу…» Подпись: «Народный комиссар Коллонтай».
Разгром Церкви начался. Операцией руководила женщина – изящная, красивая, с нежным подбородком и яростными бровками над холодными глазами, – в общем, та самая. Народный комиссар общественного призрения, член Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов, член ЦК партии большевиков.
Её узрел придуманный нами послушник в своём видении, предрекавшем неслыханные социальные перемены и мятежи.
То была Александра Коллонтай. Ей впоследствии сочинят разные броские прозвания и роли, в коих правда перемешана с вымыслом. Красный дипломат, проповедница свободной любви, борец за равноправие женщин. Революционная валькирия, советская королева Марго, марксистская Геката, коммунистическая Мессалина. В Советской России шептались о её бесчисленных романах в высших коммунистических сферах и о загубленных ею комиссарских судьбах. Разносчики вестей в белоэмигрантских кругах, округлив глаза, рассказывали сказки о роскошных приёмах, якобы устраиваемых ею в советском полпредстве в Норвегии или Швеции, о царицыных драгоценностях, надеваемых ею напоказ всему миру… Самая стойкая из легенд – легенда о стакане воды. Будто бы Коллонтай с революционным пафосом проповедовала, что в коммунистическом обществе совершить половое соитие с кем попало будет так же просто и естественно, как выпить стакан воды.
Всё это к реальности имеет малое отношение. Не было уймы безумных романов, не было императорских ожерелий. И ни в одной из многочисленных статей или записанных речей Коллонтай нет ни слова про стакан воды в вышеупомянутом смысле.
Будущее создают люди всем недовольные, которые всему поперёк. Особи «параллельные», готовые принять заданные правила игры, определяют стиль настоящего момента. Но будущее – в руках поперечных людей. Разрушительное и созидательное начала соединяются в них так же противоречиво и причудливо, как в картинах Филонова или в поэзии футуристов.
Александра Коллонтай – самая поперечная женщина русско-советской истории. Направление её жизненного движения – наперерез. Против воли родителей. Наперекор общественному мнению. Вопреки грозным окрикам сильных мира сего. Вне устоявшихся норм общественного бытия и морали.
Попечительница материнства и разрушительница семьи.
С ангелом во взоре и с демонами на устах.
Дочь царского генерала в красном стане. Из высшего света – в партию большевиков.
II
«Зыбучие тени прошлого»
Среди русских революционеров и бунтарей во все времена было много дворян, даже представителей самой родовитой аристократии. Дворянство являлось самым «бунташным» сословием Российского государства. Дворцовые перевороты осуществлялись под звон дворянских шпаг. Формулы вольнодумства выковывались в кругу Радищева и Новикова, превращались в боевое оружие в руках аристократов-декабристов. Основы теории и практики революционного анархизма и терроризма закладывали столбовые дворяне и дворянки: Михаил Бакунин, Пётр Лавров, князь Пётр Кропоткин, Софья Перовская, Вера Фигнер.
Но золотой век аристократического бунтарства уже уходил в прошлое, когда 19 марта 1872 года в семье родовитого дворянина и примерного служаки Михаила Домонтовича, в Петербурге, в доме 5 по Средней Подьяческой улице, явилась на свет девочка, наречённая Александрой. По-домашнему – Шура, Шурочка. При крещении случилось забавное происшествие. В метрическую книгу её по ошибке записали мальчиком, Александром. Ошибка вскрылась через двадцать один год, когда потребовались документы для венчания. Как будто провидение давало знать: этой девочке предстоит уравнять в правах мужчин и женщин.
Семья Домонтович принадлежала к высшей имперской знати. И всё же это была семья нового типа, как тогда говорили, передовая. Брак родителей будущей поборницы равноправия основывался на двойном мезальянсе. Отец нашей героини, аристократ, гвардеец, был женат на разведённой плебейке.
Домонтовичи с гордостью выращивали своё родословное древо от древнего корня: от святого князя Довмонта, в крещении Тимофея, водившего в XIII столетии псковские рати на ливонских рыцарей. Происхождение от Довмонта – скорее всего, легенда. Домонтовичи – представители той русско-литовской шляхты, которая в конце XV – начале XVI века перешла на службу московскому государю и тем самым обеспечила ему преобладание в борьбе за объединение Руси. За это предки нашей героини получили поместья в черниговском пограничье. И потом три века служили русскому царю без особых карьерных успехов. Только в конце XIX столетия род Домонтовичей пошёл в гору: два его представителя – Шурочкин отец и двоюродный дядя – достигли высших ступеней российской служебной лестницы.
Михаил Алексеевич Домонтович, черниговский помещик и офицер, родился в 1830 году. Так что Шурочка была поздним, следовательно, балованным ребёнком. Окончив Петровско-Полтавский кадетский корпус, Домонтович служил поначалу в лейб-гвардии Гренадерском полку, потом в Генеральном штабе, потом на Кавказе. По возвращении с Кавказа получил полковничьи погоны и должность инспектора Николаевского кавалерийского училища. Взлёту его карьеры помогла русско-турецкая война 1877–1878 годов. Её называли войной за освобождение славян, но не в меньшей степени она была для русской знати войной за обретение чинов и наград. Генерал-майор Домонтович получает высокие назначения: сначала Тырновский губернатор, потом управляющий делами Российской комиссии в Болгарии. После гибели Александра II новая метла (Александр III), сметая в угол выдвиженцев своего отца, вымела было Домонтовича с реальной службы в сверхштатные члены военно-учебного комитета. Но царь сменил гнев на милость: Михаил Алексеевич произведён в генерал-лейтенанты, а затем назначен членом Военного совета. За два года до смерти по милости Николая II он удостаивается производства в генералы от инфантерии. Это высший реально достижимый чин царской армии (выше – фельдмаршал, но этот чин при последнем царе не присваивался). Умер Михаил Алексеевич в 1902 году.
Другой Домонтович, Константин Иванович, двоюродный брат Михаила Алексеевича, тоже совершил карьерный взлёт в благословенные времена Александра II, но не по военной, а по гражданской части, дослужившись до сенатора. Это ступень, равная второму классу Табели о рангах, как и генерал от инфантерии. Бывая постоянно в семье Михаила Алексеевича (собственно, семья эта жила в доме, принадлежащем кузену-сенатору), почтенный Константин Иванович подпал под обаяние молодости: влюбился в падчерицу своего двоюродного брата и, в конце концов, сделал ей предложение. Предложение было принято. Так единоутробная сестра Шурочки Домонтович двадцатилетняя Аделаида Мравинская стала сенаторшей Домонтович. Жених был старше невесты на сорок лет.
