28 октября вопрос о патриаршестве был вынесен на голосование.
Из стенограммы заседаний собора 28 октября 1917 года (по всей Москве идёт стрельба, происходят боестолкновения).
Председатель [митрополит Московский Тихон]. Нет нужды, возлюбленные отцы и братия, подробно говорить о том, что ныне совершается перед нашими глазами. Могу только сказать, что в настоящее время сбываются слова возлюбленного нашего Спасителя: наступят брани, восстанет брат на брата, родители на чад и чада на родителей. Наступило время, когда можно сказать: горы, падите на нас, и холмы, покройте нас. <…>
Протоиерей П. Н. Лахостский. <…> Жизнь идёт так скоро, события развиваются так быстро, что мы должны измерять даже важнейшие из них не месяцами и днями, а часами и минутами. <…> Моё предложение – прекратить прения и голосовать ту формулу, которая выработана после многих трудов Отделом о высшем церковном управлении. <…>
Председатель. Ставлю на голосование предложение, которое поступило за подписью более чем шестидесяти членов Собора
[255].
<…>
Председатель. Итак, все четыре положения [о патриаршестве] приняты. <…> Призываю собор принести Господу Богу благодарение.
Собор воспевает Великое славословие
[256].
30 октября (перестрелки продолжаются; сотни убитых и раненых, юнкера сдаются красным солдатам) был составлен первичный список кандидатов в патриархи. 31 октября из этого списка путём поэтапного голосования избраны трое: митрополит Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) и митрополит Московский Тихон (Белла-вин). Итоги голосования были оглашены около трёх часов пополудни. В это время далеко от Москвы, на краю аэродрома в Царском Селе, земля уже багровела запёкшейся кровью. Тело убитого красными солдатами священника Иоанна Кочурова лежало неубранным. С этой бессудной расправы началось гонение, какого христианский мир не знал со времён императора Диоклетиана. Первая строка в бесконечном списке новомучеников Русской церкви была заполнена. Члены собора об этом ещё не знали.
5 ноября (в Москве поутихло, но семена смуты разлетаются по всей стране) литургия в Успенском соборе Московского Кремля совершалась при огромном стечении православного народа. На престол был водружён ковчежец с тремя жребиями. По окончании литургии двое пресвитеров подвели к престолу старца Зосимовой пустыни, слепого схимонаха Алексия. Схимонах, помолившись, вынул из стоящего на престоле ковчежца один жребий и передал его митрополиту Киевскому Владимиру. Выйдя на амвон, митрополит Владимир провозгласил:
– Тихон, митрополит Московский и Коломенский!
Воля Божья совершилась: при начале времён страшных, буйных, злобных, кровавых во главе Русской церкви стал человек великой тишины и доброты – Тихон. Окажись на его месте кто-либо, наделённый чуть большим честолюбием и горячностью, чуть меньшим смирением и терпимостью, – и Церкви Христовой не выжить бы в Советской России. Даже от его фотографий исходит излучение доброты и любви. Как будто бы это о нём слова Введенского: «Такая любовь сделает большее дело, чем самая большая доза динамита: такая любовь сделает всё».
Именно против патриарха Тихона (не сейчас, потом, почуя благоприятный момент) направит Введенский всю свою энергию, весь свой талант, всю страсть своей раздвоенной и неугомонной души.
Впоследствии он будет говорить трепетно внимающему ему юноше Левитину: «Я шёл в Церковь с твёрдым намерением сокрушить казённую церковь, взорвать её изнутри»
[257]. (Чем взорвать? Каким динамитом?)
Соборному решению об избрании патриарха (принятому к тому же безукоризненно демократическим путём) он и его соратники не думали покориться. Но их было ничтожно мало. Православный народ принял патриарха. Голоса нескольких десятков своевольных попов и недовольных интеллигентов не могли быть услышаны на фоне общенародного одобрительного гула.
Так было поначалу. Так казалось.
Никто не знал, что готовится в ближайшем будущем. Где дно той пропасти, в которую падает Россия.
Не знал никто, что у этой пропасти нет дна.
За убийством отца Иоанна Кочурова последуют новые жертвоприношения, и число их умножится, как умножаются капли начинающегося ливня.
19 января 1918 года в Александро-Невской лавре солдатским выстрелом в лицо смертельно ранен протоиерей Пётр Скипетров.
25 января в Киеве убит то ли красногвардейцами, то ли бандитами митрополит Киевский и Галицкий Владимир (тот самый, что служил литургию в день избрания патриарха).
22 февраля того же года в городе Солигаличе Костромской губернии какими-то красными (по свидетельству очевидцев, матросами, прибывшими из Петрограда) расстреляны настоятель городского собора Иосиф Смирнов, священник Владимир Ильинский, дьякон Иоанн Касторский, смотритель духовного училища Иван Перебаскин и вместе с ними семнадцать мирян.
В марте того же года священник станицы Барсуковской (на Кубани) Григорий Златорунский убит за то, что служил молебен об избавлении от красных. Ту же участь разделили священники станиц Должанской и Новощербиновской Иоанн Краснов и Алексий Малютинский.
Несколькими месяцами позже священник станицы Владимирской Александр Подольский зарублен за то, что служил молебен перед выступлением своих прихожан-казаков против красных. Прихожанин, застигнутый при попытке тайно предать его тело земле, был зарублен также.
В Петрограде первой же судорогой красного террора погублены настоятель Казанского собора Философ Орнатский с сыновьями Николаем и Борисом и бывший царский духовник (смотри вступление) протоиерей Александр Васильев.
30 сентября 1918 года близ Сольвычегодска на островке посреди реки Вычегды чекистами расстреляны: архимандрит Сольвычегодского монастыря Феодосий (Соболев), архимандрит Коряжемского монастыря Павел (Моисеев), иеромонахи этого же монастыря Никодим (Щапков), Серафим (Кулаков) и мирянин Павел Ганичев.
Осенью 1918 года в селе Дегтяном Спасского уезда Рязанской губернии расстреляны священник Павел Алфеев и с ним несколько прихожан.
Той же осенью в той же губернии на берегу реки Цны расстреляны священник села Агломазова Николай Про-батов и ещё двенадцать человек…
Пора остановиться. Мы выбрали несколько фактов из множества. Список бессудных убийств православных священнослужителей и мирян, совершённых за один только год – после смерти отца Иоанна Кочурова, – растянулся бы на десятки страниц. Впрочем, списка такого нет, ибо убитых никто не считал. И это было только начало.
Врата адовы распахнулись перед Церковью Христовой.
