Одно угнетало получателей – гордиться этими «достижениями» они могли лишь тайно, сидя на кухнях своих небедных квартир.
7.3. Химическая война против растений и животных
События, связанные с применением химических веществ против растений во время войны англичан в Малайе (1950–1953 гг.) [13], дали толчок соответствующим интересам в СССР – не только у армейских химиков и промышленных химиков в МХП СССР, но также и в других гражданских министерствах, в частности в министерстве сельского хозяйства СССР (МСХ) и в министерстве лесного хозяйства. Так начались активные работы по разработке средств и способов поражения растений и животных – того, что составляет основу экономического потенциала «вероятного противника». Таким образом, идея создания химоружия в экологическом исполнении, то есть оружия против растительного и животного мира, начала проводиться в Советском Союзе в жизнь задолго до того, как армия США вступила в большую химическую войну с растительностью Южного Вьетнама.
До середины 50-х гг. такие работы велись не очень массово, причем на «действующих площадях» – во Всесоюзном институте защиты растений (ВИЗР), находившемся в системе ВАСХНИЛ, и в некоторых других институтах. Причем сочетались оба очевидных направления – и химическое, и биологическое. Серьезные работы начались с постановления СМ СССР от 19 июля 1955 г. о развертывании работ по созданию химических и иных средств борьбы с сельскохозяйственными растениями вероятного противника. Головным институтом был определен ВИЗР, который для проведения практических мероприятий должен был создать филиал в Узбекистане, а также научно-испытательные станции на будущем военном испытательном полигоне № 7 в Казахстане [210].
Очередной документ на эту тему – постановление СМ СССР о развитии работ по химическим и биологическим веществам, которые можно применять для поражения с/х растений и животных, – появился 15 февраля 1956 г. [729]. Тогда в советской стране как раз шла подготовка к «революционному» XX съезду КПСС, поставившему вопросы культа личности, а до начала химической войны США во Вьетнаме было еще много-много лет.
Тем постановлением Минобороны СССР получило задание организовать в Казахстане большой секретный научно-исследовательский испытательный полигон № 7 для проведения испытаний химического и биологического оружия против растений и животных. На полигоне Минобороны было решено построить для МСХ систему секретных опытных станций и лабораторий, необходимых для создания оружия против с/х животных и растений. В свою очередь на МСХ СССР было возложено ухаживание за посевами на землях, отведенных ему Минобороны в долине Карой, а также выделение для Минобороны необходимого количества подопытных животных [729]. Так появился задел будущего института химической войны ДНИСХИ (Джамбульский НИСХИ), расположившийся непосредственно на полигоне Минобороны в закрытом военном поселке Гвардейский недалеко от ст. Отар (Кордайский район Джамбульской обл.), в 180 км от Алма-Аты [802]. Разумеется, постановлением [729] Минобороны было разрешено вести строительные работы без утверждения в установленном порядке общего проекта.
Не будет лишним подчеркнуть, что тем же документом Академии наук СССР было дано задание синтезировать в 1956 г. большую серию химических веществ – производных феноксиуксусной кислоты, которые были необходимы для проверки на способность уничтожать с/х растения (по 2 кг каждого вещества). Перечень этих девяти производных феноксиуксусной кислоты (4-фтор-, 2,4,5-трифтор-, 2,4,6-трифтор-, 4-фтор-2-метилфеноксиуксусные кислоты и т. п.) [729] однозначно демонстрирует творческий портрет химического генерала И. Л. Кнунянца, специализировавшегося на химии фторорганических соединений.
Гербициды – в боевом строю
«Применение гербицидов в качестве боевых средств – для уничтожения урожая противника – крайне неэффективно. Подсчитано, например, для того, чтобы полностью уничтожить урожай на Кубани, необходимо задействовать чуть ли не всю авиацию НАТО в течение недели. Это же бессмысленно во время войны! – так компетентно убеждали меня специалисты НИИ фитопатологии.
– Нет, нет, мы никогда не вели никаких разработок для военных!
Познания моих собеседников – ученых-фитопатологов – в такой деликатной сфере, как военная химия, оказались весьма обширными. Мне, дилетанту, было очевидно, что директор НИИ, ученый секретарь, заместитель директора по науке очень хорошо ориентируются в современных теориях ведения химической войны.
Мой вопрос по поводу достижений застал ученых врасплох: уныло переглянувшись, они сообщили, что у НИИ нет разработок не то что мирового уровня, но и вообще применяемых сейчас в нашем сельском хозяйстве…
Более 30 лет эта контора над чем-то интенсивно работала, перевела миллионы еще доинфляционных рублей, проводила тысячи экспериментов по всей стране – от Сахалина до Кубани. И никаких разработок, внедренных в технологию для сельского хозяйства?! Чьи же заказы они выполняли? Например, профессор института Н. К. Близнюк?
НИИ вел разработки в интересах военных – исследовал возможность применения гербицидов сплошного действия для уничтожения урожая противника на корню. Американцы, убедившись в бесперспективности этого направления, еще в начале 60-х, воспользовались войной во Вьетнаме, чтобы под шумок избавиться от огромных запасов этих крайне токсичных веществ. Наши же „оборонщики“ даже в конце 80-х пытались найти гербицидам военное применение.
По словам пожелавших остаться неназванными химиков, на Кубани продолжают экспериментировать с гербицидами, не предназначенными для применения в сельском хозяйстве.
Впрочем, полковники фитопатологических войск паслись не только на кубанских огородах. В тропических тоже – изучали на месте „передовой боевой опыт“, пытаясь творчески переработать его. Все они находились под крышей и ныне существующего, но малоизвестного широким кругам Тропического центра. Сей центр, находясь формально под эгидой Академии наук, фактически является составной частью химических войск – еще год назад в заместителях руководителя Тропического центра ходил академик Кунцевич, являвшийся одновременно и заместителем командующего химическими войсками».
Воронов В. «Полковники огородных войск».
Журнал «Столица», 1993 г., № 23.
В последующие годы работы по подготовке средств борьбы с растениями и животными прошли много этапов и оформивших их высочайших постановлений. Дошло и до промышленного производства [13]. Подчеркнем, что во время этих работ все время пересекались задачи и проблематика химической и биологической войны. Попутно деятели этой части подполья ВХК и военно-биологического комплекса (ВБК) активно делали вид, что они заняты созданием ядохимикатов. А Н. С. Хрущев охотно озвучивал эту линию прикрытия.
Обращаясь к биологическому аспекту работ, отметим серьезный шаг в этом направлении, который был задан постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 7 августа 1958 г. Именно в этом документе акцент был сделан на усиление работ в области микробиологии и вирусологии. Было решено создать две группы новых НИИ, нацеленных на занятия секретной военной проблематикой по разработке средств поражения с/х растений и животных с помощью химических и биологических средств. Три из них были нацелены на создание средств поражения растительности – Всесоюзный НИИ фитопатологии (координатор, Голицыно Московская обл.) с филиалами в Приморском крае (Камень-Рыболов, Ханкайский район) и Грузии (Кобулети), Среднеазиатский НИИ фитопатологии (Дурмень, Ташкентская обл.) и Северо-Кавказский НИИ фитопатологии (район Краснодара). Другие три института были организованы для разработки средств поражения животных – Всесоюзный НИИ ветеринарной вирусологии и микробиологии (Покров, Владимирская обл.), Всесоюзный научно исследовательский ящурный институт (Владимирский р-н Владимирской обл.) и Джамбульский научно-исследовательский сельскохозяйственный институт ДНИСХИ (Казахстан) [177].
