Не понравилось это Андрею Саблину. Он осторожно приблизился к двери. Посмотрел на экран электронного видеоглазка, который отлично показывает всё, что происходит за дверью. А происходило там вот что: мужчина в штатском сурово уставился в оный глазок. За ними маячили еще плечи, с ходу и не скажешь, сколько там и кого.
– В чем дело? – Андрей приоткрыл дверь, прихваченную ограничителем.
В щели показались два полицейских удостоверения, одно над другим.
– У нас есть ордер на ваше задержание, – произнес один голос.
– И на обыск вашей квартиры, – добавил второй. – Открывайте, не то оформим сопротивление при задержании.
Андрей не имел ни малейшего понятия, что сулит подобная формулировка, но звучала она грозно. Он снял ограничитель, распахнул дверь.
В его квартиру ввалились трое крепких мужчин, а за ними робко ступила пара, мужчина и женщина, с растерянными лицами. Он сообразил: понятые. Они примерзли в прихожей в ожидании дальнейших распоряжений полиции.
Один из оперов встал у двери, как часовой у Мавзолея. Двое других резво пробежались по всем трем комнатам его просторной квартиры, заглянули в шкафы и даже в холодильник.
– Где она? – спросил один.
– Кто? – изумился Андрей.
– Не прикидывайся!
Андрей страшно не любил фамильярности. И это тыканье его взбесило.
– Представьтесь для начала, – холодно произнес он.
– Мы тебе ксивы показали.
– У меня не было времени прочитать, кто есть кто. Представьтесь.
– Ладно, читай.
Они снова раскрыли свои удостоверения, а Саблин снова пробежался глазами по строчкам первого, плохо понимая, что там написано. Следователь… Майор… Желудев… Но это ничего не объясняло. Чему он следует, этот следователь?
– Не стану врать, что приятно познакомиться. О ком вы меня спрашиваете?
– А ты не знаешь?
– Не тыкайте мне.
– Ох, какие мы тут аристократы.
– Уж какие есть, – хмуро ответил Саблин.
– Ты зря так, мужик. Боком тебе выйдет.
– Что именно? Просьба не тыкать?
Следователь помолчал, изучая лицо Саблина.
– Где девчонка??? – вдруг рявкнул он.
– О ком речь? – спокойно поинтересовался Андрей.
Ему было невдомек, что потом все ему зачтется в минус, – или, как следователь выразился, «боком выйдет»: и самообладание, и требование вежливого обращения, и даже непонимание, о ком речь.
На пороге возник еще один человек. Судя по чемоданчику, эксперт. И точно, разместив свое добро на столе, он принялся снимать отпечатки на ручках межкомнатных дверей. Второй опер в это время делал снимки в спальне.
– Док, тут волосы женские на коврике! – крикнул он. – Темные! И где там понятые, пусть подойдут!
«Бог мой, волосы, должно быть, еще Галины… Уборщика уволю!» – подумал раздраженно Андрей. Он нанял пару месяцев назад, по рекомендации приятеля, вьетнамца, – казалось бы, расторопного и аккуратного малого. И нате вам, «малый» не умеет с пылесосом обращаться, черт его дери!
«Док», подхватив чемоданчик, двинулся на зов. За ним бочком протиснулись понятые.
– Кого вы у меня ищете, объясните! – потребовал Саблин.
– Варвару Никиткину. Вы знакомы с такой?
– С Варей? Знаком… – растерялся Андрей. – А в чем дело?
Майор мгновенно эту растерянность отметил.
– И где она?
– Не знаю, – пожал Саблин плечами. – У меня дома она никогда не бывала, это не ее волосы.
– А чьи?
– Вы ищете Варю? Или собираете волосы всех женщин, которые спали в моей постели?
– Шутишь, да? Настроение хорошее, да? Так мы тебе его скоро испортим, будь спок.
– Трусы женские! – доложил из спальни опер. – Под кроватью!
Слышно было, как он обращается к понятым:
– Видите, трусы женские, вишневого цвета, с кружевами… Сейчас наш эксперт упакует их для изъятия…
«Ну все, – разъярился Саблин, – уволю без выходного пособия! В самом деле, как этот парень убирает, если предмет женского туалета валяется под кроватью уже незнамо сколько дней!»
С тех пор, как Андрей расстался с Галиной, ни одна женщина не приходила к нему домой.
– Повторяю, Варя никогда не бывала у меня в гостях, – сообщил Саблин. – Соответственно, трусы тоже не ее.
– Поищи там как следует! – крикнул Желудев. – Может, еще и лифчик найдешь для комплекта, – и он хохотнул. – А если экспертиза установит, что волосы и одежда… – повернулся он к Андрею, – трусы принадлежат Варваре Никиткиной?
– Не установит.
– Когда вы ее последний раз видели?
– С ходу не соображу… Недели три назад, наверное.
– И здесь, в вашей квартире, она никогда не была?
– Нет.
– Ладно, поехали в участок, – произнес следователь. – За жизнь потолкуем.
Полицейские окольцевали запястья Андрея наручниками и вывели из квартиры.
В своем кабинете майор стал выглядеть как-то солиднее. Голос его сделался отстраненно-вежливым и строгим.
– Итак, вы не отрицаете, что знакомы с Варварой Никиткиной?
– Не отрицаю.
– Какие между вами отношения?
– Мы друзья.
– Только?
– Только.
– Подумайте еще раз. Чистосердечные показания помогут вам скостить срок.
– А в чем дело, собственно? Почему срок? С Варей что-то случилось?
– Тут мы задаем вопросы. Итак, какие между вами были отношения?
– Почему вы сказали «были»?
– Не имеет значения. Про ваши отношения ответьте.
– Дружеские. Были и есть.
– Вы лжете. И об этом пожалеете.
– Я говорю правду.
– Ну-ну. Когда вы видели Никиткину в последний раз?
– Я уже говорил, примерно три недели назад.
– Где?
Он едва не сказал правду, но быстро передумал. Он привез тогда Варю к одному доброму знакомому, специалисту по охранным системам, толковому и надежному. Варя искала такого по поручению Галины, решившей сменить свою систему на более современную, и обратилась к Андрею. Но если сказать об этом полиции, доброго знакомого начнут тоже допрашивать, «дознаваться» и докапываться. Вряд ли ему это понравится.
– На вернисаже художника ***, – солгал он.
– Адрес?
– Выставочный салон «На Никитской».
