– Тимофей, – произнес детектив, – посмотрите-ка. На первом снимке Варя в белье. На следующих четырех она только в трусиках в разных ракурсах, лифчика на ней уже нет. Хотя назвать стринги трусиками было бы преувеличением, девушка почти голая. И в ее позах, в ее глазах, в лице ощущается жуткое напряжение, которое выражает, скорей всего, страх… Она будто окаменела, видите?
– Угу. Но мы не сможем этого доказать, Алексей Андреевич. Наши с вами впечатления для полиции, сами понимаете, пшик… Они скажут: может, девчонка сама согласилась, а потом, уже делая снимки, сдрейфила. Мало ли, по какой причине. Вдруг, подумала, мама с папой увидят, а то и жених, – вот и испугалась.
– А вот последний снимок, – сыщик явно не слушал адвоката, сосредоточенный на своих мыслях. – Смотрите, Тимофей… Он отличается.
Слова детектива прозвучали вопросительно, и молодой адвокат напрягся, как отличник, привыкший правильно отвечать на вопрос учителя.
– Ну да… Тут Варя совсем голая. И лица ее не видно. Зато видно… – Тимофей смущенно кашлянул, – интимное место. А еще лифчик зачем-то надет задом наперед.
– Да, лифчик надет весьма странным образом… Для чего, не пойму… – Алексей Кисанов склонился к фотографии. – Этот снимок совершенно беспощадный. Как пощечина. Первые пять все-таки хоть чуть-чуть достоинство Вари пощадили… Но что-то еще изменилось. Что-то меня сильно напрягает… А, Тимофей?
Адвокат пожал плечами. Он не имел ни малейшей идеи.
Сыщик открыл один из ящиков своего необъятного письменного стола и вытащил из него лупу.
– Тут какая-то тень… – произнес он, снова склоняясь к снимку.
В кабинете некоторое время царила тишина. Детектив молча исследовал фотографию, а Тимоша не знал, что сказать.
Наконец Алексей Кисанов распрямился. Выражение его лица было неожиданно жестким: губы сжаты, глаза прищурены, будто он собирался кому-то дать в морду.
Однако детектив никому в морду не дал – он вытащил мобильный из кармана и набрал какой-то номер.
– Феликс, привет.
Алексей Кисанов давно сотрудничал с этим патологоанатомом (и вообще славным парнем), заключениям которого он безоговорочно доверял. Феликс же был готов сделать для сыщика любую работу в любое время дня и ночи: некоторое время назад детектив спас его любимую девушку Лию из плена маньяка
[1].
– Нужно твое мнение, выручишь? – говорил меж тем Кис. – Отлично… Я сейчас отсканирую и пришлю тебе снимок. Посмотри, как на твой профессиональный взгляд: тело, случаем, не мертвое ли?
При этих словах Тимоша ощутил внутри неприятный холодок. Хотел бы он этого не слышать.
– Я пойду, Алексей Андреевич. Больше вам не нужен ведь?
– Погоди, Тимофей, сделаю копии со снимков и верну их тебе.
– Да я и завтра могу за ними подъехать. А сейчас мне за продавщицей в цветочный надо. Она ведь согласилась подтвердить алиби Андрея Андреевича…
Алексей глянул на юриста: тот был бледноват, в глазах ужас и отвращение.
– А, да… Поезжай. И, Тимоша, – детектив самолично присвоил себе право называть молодого адвоката столь фамильярно, это имя ему шло необыкновенно! – надо еще проверить, есть ли поблизости от цветочного магазина наружные камеры видеонаблюдения. У одного из соседних заведений, к примеру. Возможно, тебе добровольно дадут просмотреть записи. Саблин припарковал машину рядом с магазином, и камера могла зафиксировать того, кто вскрыл дверь его тачки. Если увидишь на записи что-то интересное – или если тебе откажут в просмотре, – в обоих случаях настаивай, чтобы следователь запросил их и просмотрел.
– О, вот спасибо за мысль! Как я только сам не сообразил. О внутренних камерах подумал, а о внешних… Я об алиби Андрея Андреевича заботился, вы же понимаете, – оправдывался Тимофей: ему было неловко, что не догадался сам. – Но на внешней камере, если повезет, мы действительно сможем увидеть преступника!
И Тимоша, подхваченный волной энтузиазма, улетел, оставив в квартире детектива шлейф запаха дорогого одеколона, которым молодой адвокат душился непомерно.
Кис отсканировал все снимки – его особенно интересовал последний, но предыдущие были нужны для сравнения – и отправил их Феликсу. Долго ждать не пришлось: буквально через несколько минут патологоанатом отзвонил.
– На первых фотографиях девушка жива. На последнем же она либо без сознания, либо мертва. Но, если она умерла, то совсем незадолго до этого снимка. Тело расслаблено, трупное окоченение еще не началось. В обоих случаях она сама бы на стуле не удержалась. Поэтому ей придали такое положение: нога упирается в пол. И, главное, этот лифчик.
– Да, очень странно надет, правда? Совсем не сексуально, хотя цель явно была сделать эротические снимки на грани порно. У тебя есть идея зачем?
– Есть. Бретельки, зацепленные за выступы спинки стула, удерживают спину девушки в прямом положении. Иначе бы ее корпус накренился вперед. А так только голова свесилась.
– Ах ты ж ешкин кот… Неужто Варю убили?
– Точно сказать не могу. Возможно, она находится под действием каких-то психотропных средств, сознание в отключке…
– Там под стулом тень, будто кончик веревки болтается, глянь.
У Феликса в лаборатории имелась совершенная аппаратура, с помощью которой можно было увеличить любое изображение многократно.
– Минуточку… Я перезвоню.
В ожидании Алексей Кисанов снова взял лупу. На этот раз он принялся разглядывать фон.
Стул, на котором позировала Варя так да этак, стоял у стены, завешанной белой простыней. Ткань не выдавала никакого контура под ней: ни картины, ни полки, ни иной мебели. Гладкая стена. Голая. Такую редко встретишь в российской квартире, обставленной, как правило, избыточно. Подвал? Интересно, у Саблина есть какой-нибудь подвал? Может, на даче?
Кис набрал номер Саблина, спросил. Тот удивился.
– Какой подвал?
– Допустим, на даче. Или как там у вас называется, в загородном доме.
– А у меня, представьте, дачи нет! – развеселился Саблин. – Я страшно люблю ездить к друзьям, шашлыки-машлыки, просто обожаю. Но это в гости, сечете? То есть мясо мне не мариновать, на шампуры не нанизывать, шашлыки не жарить, посуду не мыть. И грядки там всякие, цветы да редиска – всем этим я не занимаюсь. Я только в гости согласен, на готовое.
– Уж не ленивы ли вы, случаем? – усмехнулся детектив.
– Еще как! – весело ответил Андрей. – Просто дичайше ленив. Так что дачи нет и подвала тоже. А почему вы спрашиваете, собственно?
– Фотографии Вари изучаю… Не важно. А гараж?
– Имеется. Я живу в новостройке, у нас подземный гараж.
