Лиза подумала, что слишком многие в последнее время угрожают ей смертью и это как-то стало уже привычным. Она попробовала кивнуть, и человек убрал руку, сжимавшую ей рот.
– Я Лиза Важина, – тихо произнесла девочка. – Не могли бы вы меня отпустить? Здесь мокро лежать.
Незнакомец рванул девочку с земли, шутя перевернул её в воздухе и, не отпуская, посадил рядом. Это был сухой старик с сивой бородой и редкими седыми волосами, с бронзовым от загара лицом. Одежда его состояла из остатков униформы хроноисследователя и тонких кожаных лоскутов, скреплённых прутиками, жилами, обломками застёжек. Единственной неизодранной вещью из всего костюма был пояс с алюминиевой пряжкой. Лиза впервые видела этого старика, но что-то неуловимо знакомое в нём было.
– А нет ли среди вас… одноногого? – шёпотом произнёс он.
– Ивана Серебренцева? – уточнила Лиза.
– Серебренцева. Да, да, его фамилия Серебренцев.
– Он со своей шайкой захватил меня, дядю Сашу и Жанну в Космическом центре Института времени и бросил здесь.
– Ты не обманываешь меня? – грозно осведомился незнакомец.
Лиза отчаянно замотала головой, и он позволил ей подняться на ноги.
– А вы кто такой?
– Я – Бен Гунницкий, – ответил незнакомец.
– Бен Гунницкий? Тот самый герой исследований пермского периода? Вас все считают погибшим!
– Нет, девочка, меня тут бросил Серебренцев. Он думал, что я погибну, ведь я не мог вернуться на станцию и улететь домой. Вот что удержало меня от смерти – мысль о мести. Двадцать пять земных лет каждый день я думал о том, как вонзаю нож в его коварное сердце. Он должен был вернуться, этот алчный негодяй, ведь тут осталось его сокровище. Одного я боялся – умереть раньше, чем он вернётся. И теперь этот человек сбежал…
Казалось, Бен вот-вот заплачет.
– Мы обязательно доберёмся до станции, но не убьём, а поймаем негодяя, – уверила его Лиза. – Жанна уже придумала способ.
– Правда?
– Честное слово. Кстати, я думаю, что Жанна с дядей Сашей потеряли меня и идут сюда.
– Зачем ты ушла от них?
– Набрать хвороста для костра. Теперь, когда мы вдвоём, наберём его больше.
Бен вскочил.
– Конечно!
Он с ловкостью, неожиданной для пожилого человека, принялся собирать сучья и ветви. Вскоре они уже несли по приличной охапке хвороста.
– Лиза! Лиза! – донеслись крики Жанны и дяди Саши.
Вскоре в тумане проступили их очертания, и Лиза побежала навстречу.
– Я здесь! Я Бена Гунницкого нашла!
4. «Через дымку мечтания…»
С южных гор подул ветер, клочьями унося туман. Бен вынул из котомки огниво, чтобы разжечь хворост, но Арнольд опередил его, щёлкнув карманным разжигателем. Старик недоверчиво посмотрел на разжигатель, потом аккуратно взял его из рук Арнольда и спрятал в котомку рядом с огнивом.
– Знаете, чего бы мне больше всего хотелось? – сказал Бен, присаживаясь. – Кроме мести, конечно. Печенья! Вечерами, жаря рыбу или запекая корневища здешнего хвоща, я смотрел на небо. Где-то там, наверху, летала станция, полная печенья. Нет, рыба тут очень ничего, но если бы вы знали, милейшие, как стосковалось моё сердце по настоящей человечьей еде! Нет ли у вас с собой печенья?
– Нет, – ответила Лиза, – печенья у нас нет, а вчера дядя Саша ловил рыбу.
– Нет? Ну вот, а старина Бен много ночей видел во сне пачку печенья, которая осталась на станции… Просыпаюсь, а печенья нет.
– Та пачка до сих пор ждёт тебя в твоей каюте, – сказала Жанна. – Но посмотри, что я захватила с собой.
Она протянула медальон, найденный в постели Бена. Тот бережно взял медальон, с нежностью всмотрелся в молодые лица.
– Сколько времени прошло с прилёта Серебренцева? – спросил Бен.
– Около пяти лет, – ответила Жанна.
– Значит, ей всего тридцать, – грустно сказал Бен. – Скажи, она изменилась?
– Нет.
– Смотри, какая чёлка была у меня. А теперь? – лицо Бена исказилось. – Теперь я старик. Двадцать пять лет… Мне почти шестьдесят, мои милейшие.
– Она любит тебя, – сказала Жанна. – И верит, что ты жив.
– Верит? – усмехнулся Бен. – Тогда почему никто не послал спасательную экспедицию? Все подумали, что старина Бен умер, и до свидания…
– Временно прекратили полёты на эту станцию до выяснения обстоятельств, – сказал дядя Саша. – Потом стали готовить экспедицию – меня, Жанну и Арнольда. Сам понимаешь, за неделю экспедиции не стартуют. Даже если бы экспедиция стартовала сразу, они прилетели бы сейчас, плюс-минус пять лет. Разброс слишком велик. Станция должна быть подготовлена для обратного отлёта. Ты же понимаешь.
– Да понимаю. – Бен вернул медальон. – Спасибо вам, Жанна, что взяли для меня эту безделушку, но я уже думать забыл о них.
«О них» Бен произнёс с особым нажимом. Он грустно смотрел на огни костра, пока Жанна излагала ему свой план.
– Шансов немного, – сказал он, – но у меня и вовсе ни одного не было, поэтому я всецело поддерживаю вас. За многие годы я успел изучить все окрестности, знаю проход в хребтах в сторону моря и спуск к северной равнине. Первые пятнадцать лет, пока не опасался прилёта Серебренцева, я много путешествовал и знаю эти места как свои пять пальцев. Конечно, я покажу вам подъём в гору, с которой будет проще связаться со спутником. Но нам надо подготовиться. Поэтому предлагаю пока перебраться в моё жилище, чтобы укрыться, если пойдёт дождь. Это недалеко.
Бен был так рад встрече с людьми, что всю дорогу до жилища, не замолкая, рассказывал о своей жизни.
– Первые двенадцать местных лет мне верно служил мой нож. Стандартный, хроноисследовательский, помогал мне во всём. И вот однажды я его потерял. Ума не приложу, как так получилось. Словно кто-то вернулся из будущего и похитил его, хотя это невозможно. Тогда на меня словно что-то нашло, я будто потерял последнее, что связывало меня с родным временем. Я метался по лесу, пока не упал без сил. Мне повезло, что у меня был запас острых копий да рыбьих костей. А ещё – кремень для розжига костра. В итоге вытесал себе кремнёвый нож. Очень острый.
Он вытащил из котомки своё оружие.
– Неплохо, – сказал дядя Саша.
– Очень неплохо, – с гордостью произнёс Бен. – Одежда тоже долго служила, всё-таки спецкостюмы шьют исключительного качества. Но и она, как видите, износилась. Плохо, что здесь нет волокнистых растений из нашего времени, как и зверей в меховых шкурах. Зато я сшил себе неплохое одеяло из шкурок местных земноводных лабиринтодонтов. Двойное, и набил его хвоей. В зимние месяцы очень выручает, хотя тут нет суровых холодов. Вот и одежда тоже из рыбьей кожи и шкурок земноводных.
