– Сегодня первое и второе, – сказал Арнольд, перепачканный золой. – Эх, сейчас бы компот.
И тут же их радость куда-то исчезла. Все вдруг вспомнили, что компот будет дома, а здесь они гости, и сюда их никто не звал. Нужно идти дальше, спускаться к подножью водопада, мастерить парусник. Искать челнок и улетать.
Молча наполнили водой бурдюк, потушили костёр, собрали вещи и ушли.
7. «Человек, владыка планеты, государь деревянного леса…»
Спуск к подножью водопада был долгим. Бен то ли забыл место, где спускаться удобно и безопасно, то ли никогда и не знал, но пришлось сделать приличный крюк. Солнце ушло за горы, стемнело, а путники всё шли и шли. К счастью, дождя не было, а вечерний воздух был по-летнему свеж, как в лесу после жаркого дня. И всё же ночёвку устраивали наспех, едва успев спуститься. Запасливый Бен достал каждому из котомки по печёному моллюску, но не осталось ни сил, ни желания есть. Моллюски пригодились только утром.
Следующие два дня шли не спеша, утром до полудня и вечером. Днём от жары спасались купанием и прятались в тени деревьев. Здесь росли псигмофиллумы, похожие на те, что росли в межгорной долине. В этом лесу было изобилие папоротников: у одних – узкие вайи, у других – широкие и мясистые. У некоторых вайи напоминали мягкие хвоинки с похожими на шишки хмеля семенами на концах побегов. Их дядя Саша назвал семенными предками хвойных. В отдалении росли высоченные папоротники, словно пальмы с густой кроной.
В первый день устроили рыбалку, наловив столько рыбы, что хватило и на следующие сутки. Все загорели так, что невозможно было отличить, кто здесь очень давно, как Бен, а кто долгое время почти безвылазно жил в Космическом центре, готовясь к экспедиции. Правда, Арнольд пострадал – у него обгорели нос и плечи. Он кряхтел, бурчал что-то себе под нос, но благоразумно не жаловался, опасаясь насмешек Жанны.
Во второй день Бен набрал на реке камней-окатышей и раздал всем, сказав, что пригодятся. Все несли их в руках, а Арнольд, туго подтянув ремень, положил в свой костюм хроноисследователя самый большой камень. Жанна смеялась и хлопала в ладоши, но Арнольд ничего не понял. Так и пошёл с камнем за пазухой.
Вечером третьего дня в реку влился приток, и она стала ещё шире и полноводнее. Берега её обступили заросли разнообразных хвощей, а земля стала настолько влажной, что хлюпала под ногами. Отойдя от реки на высокое место, решили, что проа будут мастерить здесь, а остаток пути до моря преодолеют уже по воде. Смастерили добротный вместительный каркас шалаша из стволов молодых кордаитов, обложили со всех сторон густыми ветвями. Пусть это был уют палеозойской эры, но Лизе жилище понравилось. Повезёт школьникам, которые вот так запросто смогут летать сюда на экскурсии.
С утра и до вечера мастерили каменные топоры. Принесённые окатыши раскололи, острые края слегка отшлифовали мокрым песком. Приготовили топорища: в стволиках срубленных вальхий выжгли отверстия. В отверстия поместили каменные лезвия. Кожу амфибии, что принесли с собой, нарезали тонкими полосками, ими переплели и закрепили лезвия в топорищах. Самый лучший топор, как ни странно, получился у Арнольда.
Следующим утром заросли хвощей укрыл обильный туман, а день выдался безветренным, жарким и душным. Мужчины, взяв топоры, отправились искать нужный ствол дерева, а Жанна, Лиза и Боббе пошли к хвощовым зарослям посмотреть, годятся ли они для плетения паруса. Впрочем, Боббе начал вязнуть в болотистой жиже, и его отправили обратно в лагерь. Листья у росших здесь хвощей не годились для плетения, но высокие водянистые стебли Жанна, подумав, сочла пригодными. Выдёргивать хвощи оказалось делом нелёгким. Стебли их были хоть и водянистыми, но жёсткими, да ещё и полыми внутри. Их корневища переплелись и крепко держали растения в липкой жиже, а стебли сминались и ломались, пуская сок и соскальзывая с ладоней. О кремнёвом наконечнике, оставшемся от третьего копья, вспомнили не сразу.
Жанна пошла за ним в лагерь, а Лиза осталась ждать, поднявшись чуть выше в лес, чтобы не потеряться в густых испарениях. К тому же здесь легче дышалось. Сев под папоротник, похожий на куст женьшеня, Лиза попыталась разглядеть в клубящихся облаках тумана что-нибудь интересное. Иногда совсем рядом из тумана со стрёкотом вылетали стрекозы, выискивая себе завтрак. И так же исчезали в нём. Больше ничего не происходило, пока Лиза не приметила в тумане тёмное пятно. Сначала бесформенное, оно вдруг превратилось в отчётливые контуры человека. Будто кто-то стоял в этих зарослях и наблюдал.
– Эй! – крикнула Лиза. – Кто там прячется?
Пятно ничего не ответило, но показалось, что замерло и смотрит на Лизу. Стало немного не по себе. Это мог быть Серебренцев или Мурзков. Но что они делают здесь? Положим, их маленький отряд можно было выследить по сигналам Боббе и наблюдать за ним. Тогда объяснялся и человек в горах, и вот это. Лиза прислушалась. Если это человек, то он не сможет пройти тихо: у него под ногами захлюпает болотная жижа. И действительно, вскоре пятно зашумело, захрустели стебли. Тёмный контур смещался вправо всё дальше и дальше, пока не стал уменьшаться. «Уходит», – решила Лиза и снова громко закричала. Пятно не ответило. Зато откликнулась Жанна:
– Я уже бегу!
Жанна подбежала, отдышалась, посмотрела на Лизу и на заросли хвощей.
– Что-то случилось?
– Мне показалось, что там человек.
– Сиди здесь, – сказала Жанна, перехватила кремнёвый наконечник так, чтобы в случае опасности им ударить, и крадучись пошла в заросли. Было слышно, как она шумит, раздвигая стебли, и как у неё под ногами чавкает грязь. – Никого нет, – сказала она, вернувшись. – Показалось.
– Показалось, – неуверенно согласилась Лиза.
Они принялись срезать хвощи: Лиза придерживала, пока Жанна орудовала каменным инструментом. Вскоре они выкосили их столько, что несли в лагерь охапками в несколько ходок. Бросили хвощи у шалаша и принялись срезать со стеблей стробилы – части побегов со спорами, увенчанные розеткой листьев. Анализатор Боббе показал, что эти верхушки съедобны, поэтому самые молодые и сочные завернули в листья псигмофиллумов, обмазали жидкой глиной и положили в угли костра. Запечённые, они оказались нежными, чуть сладковатыми, немного напоминающими по вкусу незрелые початки кукурузы.
Со стеблями пришлось повозиться. Они были тяжелее, чем тростник нашего времени, поэтому, натянув верёвку, их повесили сушиться. За работой прошёл весь день, и к вечеру, когда вернулись мужчины, на верёвке и всех окрестных ветвях сохли стебли хвощей. Дядя Саша с грустью поведал, что нужных стволов здесь нет. Окрестный лес оказался сплошь горелым, заросли деревьев молодые, и большого ствола под корпус судна они не нашли. Нужно было идти ещё раз. Зато, пока искали дерево, они успели наловить насекомых.
Снова ужин состоял из первого и второго. Арнольд был особенно доволен. Он совсем не растерял аппетита.
На следующий день им улыбнулась удача. Пройдя чуть ниже по склону, Бен заметил не очень высокий, но весьма толстый псигмофиллум. Он рос на вершине широкой балки – возможно, тут раньше было русло реки, но потом по какой-то причине оно переместилось влево. Бен и Арнольд вдвоём едва могли обхватить ствол, который немедленно со всех сторон обстучали и признали годным для постройки проа. Теперь дерево нужно было повалить, подтащить к реке, вырубить из него корпус. После недолгих споров решили выжигать и обтёсывать ствол на месте. Была опасность, что при волоке корпус может треснуть, но сдвинуть это дерево им было не под силу. Однако выжигание и долбление оказались не самыми большими проблемами. Главное – повалить дерево так, чтобы оно не упало на дно балки, откуда вытащить его было бы невозможно.
