– Выбор небогатый, – сказала Жанна. – Либо ждём у моря погоды, либо плывём прямо сейчас, несмотря на штиль.
– Выберемся, – уверенно сказал Бен.
– Должны, – менее уверенно добавил дядя Саша. – Нос Бена чувствовал вчера хорошую погоду.
Стоял туман. Парус был бесполезен, и латы собрали, чтобы парус ни за что не цеплялся. Гребли вёслами. Проа не предназначен для гребли, это парусник свободного моря, но до чистой водной глади было пока далеко. Берега реки заросли не только предками хвощей со съедобными корневищами. Из тумана вырастали эквисетитесы с почти метровой толщиной членистого ствола, а их мутовчатые листья, словно оборки на платьях, окружали ствол в коленцах. Они переплетались корнями, которым позавидовали бы мангры, и приходилось долго плыть вдоль их стены, чтобы открылся путь в глубину зарослей. Иногда этот путь приводил в тупик, и приходилось так же на вёслах грести назад в поисках обхода. Как ни старались Бен с Арнольдом прорубить сплетённые корни, у них ничего не вышло. Рядом с эквисетитесами возвышались более тонкие паракаламиты, многие были сломаны налетающими с моря ветрами или повалены, так что скопление плавающих стволов приходилось довольно долго расчищать.
Лиза трудилась наравне со всеми, но вскоре почувствовала себя нехорошо. Дышалось тут тяжело из-за духоты и влажности. Лиза взмокла, волосы склеились, одежда прилипла к телу. Пот собирался между лопаток и неприятно стекал по позвоночнику. Двигаться становилось всё труднее, голова слегка кружилась. Все звуки вокруг стали словно приглушёнными: шелест крыльев редко пролетающих стрекоз, чертыханье Арнольда, мерный плеск вёсел.
Вот на топ мачты села стрекоза. В такую погоду все мелкие насекомые прятались на коре паракаламитов и не спешили в полёт. Стрекоза устала их искать. Разочарованная и голодная, смотрела она своими огромными фасеточными глазами, как люди судорожно пытаются покинуть берега, где она владычица.
Стрекоза и Лиза смотрели друг на друга. В какой-то момент Лизе показалось, что стрекоза и само пространство начали подаваться то вправо, то влево. «Может быть, мы сейчас заплывём на небо и достигнем станции без всякого челнока, – подумалось Лизе. – Нужно было сразу сделать плот и плыть в туман». Это было так просто, что Лиза рассмеялась. Стрекоза испугалась и улетела. Стоило ей взлететь, бесконечные членистые водянисто-зелёные стволы паракаламитов, напоминающие бамбук, расступились как по волшебству. Дальше была бесконечно-туманная гладь воды. На её поверхности плавали листья, похожие на сброшенные крылья стрекоз. Кое-где меж ними торчали прутики, верхушки которых выглядели как большие волосатые гусеницы. «Это листья сфенофиллума, – донёсся откуда-то издалека голос дяди Саши, – и их колосовидные спорофиллы».
Лиза протянула руки к этим крыльям-листьям, и они оказались на ощупь довольно жёсткими, при этом лёгкими и склизкими. Дёрнув за них, Лиза едва не свалилась за борт. «Сюда!» – послышалось Лизе как будто из воды, и кто-то крепко схватил её за плечи. Это был Арнольд. Внезапно перед ней возникло лицо Жанны – раскрасневшееся, блестящее капельками пота.
– Лиза, читай стихи, – сказала Жанна. – Можешь?
– Могу, – ответила Лиза на этот нелепый вопрос и засмеялась.
В самом деле, как бы она могла забыть стихи. Что за глупости.
– Читай, только не теряй сознание, – добавил дядя Саша.
– Опасность десять баллов, – добавил Боббе.
– Ещё немного, скоро выберемся, – сказала Жанна. – Держись, это из-за углекислого газа.
Глаза Жанны показались Лизе подёрнутыми поволокой под стать туману. Но, кажется, парусник ускорился – то ли из-за того, что стали активнее грести, то ли из-за подувшего ветерка. Нет. Это был не ветерок, ведь парус собран. Лиза выпрямилась, Арнольд всё так же держал её, и она попыталась стряхнуть его руки. Пошатнулась. Едва не упала. Села. Прокашлялась.
– Стихи, – сказала Лиза.
Хотелось смеяться. Теперь уже её держала Жанна. Арнольд сидел на носу проа и веслом пытался раздвигать листья и спорофиллы сфенофиллумов.
– Читай, – потребовала Жанна.
– Читай, девочка, – добавил Бен, – иначе мы тут погибнем от отравления углекислым газом. Читай и призови нам хоть немного ветра.
– «Подводный город», – объявила Лиза. – Заболоцкий.
Птицы плавают над морем.
Славен город Посейдон!
[7]Вдруг закашлялась, глубоко вздохнула. Легче не стало, но продолжила и тут же остановилась, прислушиваясь к эху. «Какой у меня грубый голос, – подумалось ей. – Таким голосом нельзя читать стихи». Она замолчала.
– Читай! – в один голос закричали Жанна и Бен. И, кажется, Арнольд что-то сказал. Лиза сжала кулаки. «Пусть грубый», – подумала она.
Спит, и буря, как весталка, —
Буря волны принесла
[8], —
произнесла Лиза и остановилась. В этот раз от удивления: действительно подул ветерок, значит, ей не померещилось и они выберутся из зарослей.
– Читай, – настойчиво потребовала Жанна.
Лиза продолжила читать стихотворение, несколько раз сбиваясь, чувствуя, что не хватает воздуха, кашляя. Дочитывала скороговоркой:
Над фигурами из бронзы,
Над могилами науки,
Пирамидами владыки —
Только море, только сон,
Только неба синий тон
[9].
Что-то тёмное показалось из недр тумана. «Опять?» – завертелось в голове Лизы. «Читай!» – требовала Жанна. «Только море, только сон», – неслось из тумана. «Опасность…» – повторял Боббе, и никто не просил его остановиться. И всё это стало вдруг переплетаться – и тишина, и слова, и зачатки ветра. «Сон… Опасность… Продолжай… Славен город Посейдон!.. Лиза… Буря волны принесла… Лиза… Лиза…» Как так может быть – душно и безвоздушно одновременно? Как может быть так ровно и одновременно так перепутанно? «Кажется, выбрались». «Лиза, не падай! Саша, поддержи её! Арнольд, опускай латы! Не стой!» И всё это сразу. И всё это одновременно. Смешно.
Неожиданный порыв ветра дёрнул проа и заставил схватиться за верёвку.
«Ветер!» – закричал проа всеми голосами одновременно. «Ветер», – подумала про себя Лиза и обрадовалась.
Жанна отдала короткий приказ, и немедленно спустили латы. Подъёмная сила заставила проа двинуться быстрее. Их корабль набирал ход.
Из тумана вылетели внезапно. Он тянулся водянистыми пальцами за парусом, но тщетно. Они преодолели смертельный лабиринт и обрели свободу. Теперь ветер вынес их на середину устья большой реки, где пространство продувалось и не было смертельной концентрации углекислого газа.
– Опасность пять баллов, – подтвердил Боббе.
