Мисс Блэклок даже побагровела от возмущения:
– Взять? Но зачем? Какой вам от этого прок?
– Там могут быть снимки Сони Гедлер или описание ее
характера, какие-нибудь намеки, эпизоды, которые помогут следствию.
– Но это частная переписка, инспектор!
– Знаю.
– А впрочем, вы все равно заберете… Наверно, у вас есть
соответствующие полномочия. А если и нет, вы легко их получите. Ладно, берите!
Забирайте! Но о Соне там почти ничего нет. Она вышла замуж и уехала всего через
два года после того, как я начала работать у Рэнделла Гедлера.
– А вдруг? – упрямо повторил Краддок. – Вдруг
что-нибудь есть? Надо попробовать. Уверяю вас, опасность очень реальна.
– Знаю. – Летиция закусила губу. – Банни
умерла оттого, что приняла таблетку, предназначавшуюся для меня. Следующей жертвой
могут оказаться Патрик или Джулия, Филиппа или Мици, а ведь у них вся жизнь
впереди. Они выпьют бокал вина, налитый для меня, или съедят шоколад, посланный
мне в подарок. Да, забирайте письма! Прочтите их, а потом можете сжечь. Они
представляли интерес лишь для меня и Шарлотты. Все давно кончено… ушло, кануло
в Лету. Никто этого уже не помнит.
Она поднесла руку к ожерелью из фальшивого жемчуга. Краддок
подумал, что оно совершенно не вязалось с твидовым пиджаком и юбкой.
– Забирайте письма, – снова сказала Летиция.
На следующий день инспектор зашел к священнику. День выдался
пасмурный и ветреный.
Мисс Марпл вязала, придвинув кресло к камину. Банч ползала
по полу, занимаясь кройкой материала. Сев, она откинула упавшие на глаза пряди
волос и выжидательно посмотрела на инспектора.
– Может, я и нарушаю устав, – сказал Краддок мисс
Марпл, – но мне хотелось показать вам это письмо.
Он рассказал, как нашел письма на чердаке.
– Письма очень трогательные. Чувствуется, что мисс
Блэклок изо всех сил старалась поддержать в сестре интерес к жизни и поправить
ее здоровье. В письмах ясно видна и личность старого отца, доктора Блэклока.
Это был настоящий мракобес, убежденный в том, что каждое его слово – истина в последней
инстанции. Наверное, из-за своего упрямства он уморил не одну тысячу пациентов.
Старик терпеть не мог новых веяний и не признавал никаких новых методов
лечения.
– Я лично за это на него не в претензии, –
усмехнулась мисс Марпл. – На мой взгляд, молодые врачи чересчур увлекаются
экспериментами. Вырвут тебе все зубы, исследуют сотню разных желез, удалят
добрую половину внутренностей, а потом разведут руками и заявят – медицина
бессильна. По мне, лучше старые, испытанные средства. Их, в конце концов, можно
выбросить в мусорное ведро.
Она взяла письмо, протянутое ей Краддоком. Он сказал:
– Прочтите. Вы лучше понимаете то поколение. Я просто
не представляю, как они мыслили, те люди.
Мисс Марпл развернула ломкую бумагу.
«Милая Шарлотта!
Я не писала тебе целых два дня, потому что тут у нас масса
сложностей. Соня, сестра Рэнделла (помнишь ее? Она еще заезжала за тобой на
машине. Как бы я хотела, чтобы ты побольше бывала на людях!), так вот, Соня
объявила о своем намерении выйти замуж за Дмитрия Стэмфордиса. Я видела его
только один раз. Он импозантный мужчина, но доверия не внушает. Рэнделл Гедлер
его терпеть не может, говорит, что он плут и мошенник. Белль (господь с ней!)
целый день валяется на диване с безмятежной улыбкой. Соня только внешне кажется
бесстрастной, на самом деле темперамент у нее бешеный. Они с Рэнделлом Г. на
ножах, вчера я даже боялась, что она его пришибет! Я делаю, что могу:
переговорила и с Соней, и с Р.Г. Вроде бы убедила собраться вместе и спокойно
все обсудить. Они пришли, и все началось сызнова! Ты даже не представляешь
себе, как это меня утомляет. Р.Г. все выяснил. Похоже, Стэмфордис и впрямь не
подарок.
Делами сейчас никто, кроме меня, не занимается. Все лежит на
мне, и в каком-то смысле это даже неплохо, потому что Р.Г. дал мне свободу
действий. Вчера он сказал: «Слава богу, среди нас есть хоть один нормальный
человек! Блэки, ты ведь никогда не влюбилась бы в мошенника?» Я ответила, что
вообще вряд ли способна влюбиться. Р.Г. сказал: «А давай затеем еще одну игру».
Однако подчас он так жутко рискует, что ходит по лезвию бритвы. «Ты твердо
решила не дать мне сбиться с пути истинного?» – спросил он меня однажды. А ведь
это правда! Я действительно не даю ему сбиться с пути. Мне просто непонятно,
как это люди не видят, что честно, а что – нет. Но Р.Г. совершенно искренне не
видит. У него одна мерка: это законно, а это – незаконно. Белль же над всем
смеется. Она считает, что страсти вокруг Сониного замужества сильно раздуты. «У
Сони есть деньги, – говорит Белль, – почему бы ей не выйти за кого
она хочет?» Я сказала, что это может оказаться роковой, непоправимой ошибкой, а
Белль возразила: «Если выходишь по любви, это не может оказаться ошибкой… даже
если потом будешь раскаиваться». И добавила: «По-моему, Соня только из-за денег
не хочет порвать с Рэнделлом. Соня очень любит деньги».
Ну, вот и все на сегодня. Как там папа? Я не прошу тебя
передать ему привет, но если ты сочтешь нужным, можешь передать. Не стала ли ты
чаще появляться на людях? Послушай меня, голубушка, нельзя быть такой затворницей!
Соня шлет тебе привет. Она только что была у меня в комнате.
Знаешь, когда Соня в ярости, она похожа на кошку, выпускающую когти. Наверное,
они с Р.Г. снова поругались. Вообще-то Соня подчас бывает невыносимой. Не
знаешь, куда деваться под ее холодным пристальным взглядом.
Тысячу поцелуев, моя дорогая! Не унывай. Курс лечения йодом
может дать значительное улучшение. Я выясняла, говорят, это лекарство очень
эффективно.
Твоя любящая сестра Летиция».
Сложив письмо, мисс Марпл отдала его Краддоку и задумалась.
– Ну? Что вы о ней скажете? – допытывался
инспектор. – Какое у вас впечатление?
– О ком? О Соне? Но ведь по чужим словам о человеке
судить трудно… Она самостоятельна… по-моему, это главное. И ей хотелось взять
от жизни все самое лучшее.
– Когда Соня впадала в ярость, она становилась похожа
на кошку, выпускающую когти, – прошептал Краддок. – Мне это кого-то
напоминает.
Он нахмурился.
– Я выясняла, – пробормотала мисс Марпл.
– Нам бы выяснить, что надо, – сказал Краддок.
– А письмо Летиции не напомнило вам о ком-нибудь из
жителей Сент-Мэри-Мид? – поинтересовалась Банч. Она говорила невнятно,
потому что держала во рту булавки.
– Вроде бы нет, моя милая… – проговорила мисс
Марпл. – Правда, доктор Блэклок, отец Летиции, пожалуй, немного напоминает
мистера Кертиса, служителя веслеанской церкви. Он не разрешил дочери поставить
пластинку для исправления зубов. Сказал: «Богу угодно, чтобы ее зубы торчали
вперед». – «Но вы же стрижете бороду и волосы, – возразила я. –
А может, богу угодно, чтобы вы совсем обросли». Но он заявил, что это другое
дело. Истинно мужская логика. Впрочем, нам это все ни к чему.
