На следующий вечер Томас снова пришёл и уселся на Уховёртку. Уховёртка его погладила.
Потом она начала рисовать портрет Мандрагора – как можно огромнее, страшнее и мрачнее. Нарисовала красные точки в глазах и добавила рога, только они получились похожими на ослиные уши. Уховёртка и рада была бы нарисовать вдобавок двух-трёх демонов, но не знала, как они выглядят, поэтому вернулась к работе над лицом Мандрагора, чтобы вышло ещё страшнее. Но её всё время отвлекал от рисования какой-то непонятный отсвет на стене комнаты. Складывалось впечатление, будто на стене то ли проступил румянец, то ли глубоко внутри её горит огонь.
– Это ещё что такое? – сердито спросила Уховёртка вслух, после того как в третий раз неправильно нарисовала губы Мандрагора.
– Это Мандрагор, – сказал Томас. – За стеной его логово.
Уховёртка уронила фломастер и вытаращилась на кота. Он ответил спокойным взглядом круглых светло-зелёных глаз.
– Ты… э-э… ты умеешь разговаривать! – поразилась Уховёртка.
– Само собой, – ответил Томас. – Правда, я разговариваю не очень часто. Сдаётся мне, тебе лучше не заканчивать этот рисунок. Он начинает беспокоить Мандрагора.
Уховёртка мигом затолкала альбом и фломастеры под матрас.
– Ты что-нибудь знаешь о колдовских рецептах? – спросила она.
– Довольно много. Больше, чем ты, – сказал Томас. – Я видел, как ты подсматривала в её книгу. Тот, который тебе нужен, в самом конце. Хочешь, покажу?
– Ой, да, пожалуйста! – обрадовалась Уховёртка.
4
– Постой, – добавила Уховёртка. – Как комната Мандрагора может быть за этой стеной? Там же ванная.
Томас в этот момент занимался тем, что потягивался – сначала передними лапами, потом задними. Он замер и посмотрел на Уховёртку через лоснящееся чёрное плечо.
– Да, я знаю, – ответил он. – Но всё равно.
Закончив потягиваться, он поточил когти о пододеяльник.
– Идёшь? – Он спрыгнул на пол.
Уховёртка засеменила за ним, и они вышли из комнаты и двинулись по коридору. Дверь в мастерскую была заперта. Но Томас встал на задние лапы и ещё немножко поточил когти возле дверной ручки. Дверь бесшумно открылась. Уховёртка нашарила выключатель, зажгла свет, и они прокрались внутрь.
– Ой, фу! – вырвалось у Уховёртки: она ступила босой ногой в слизь.
– Тише. Потом успеешь вылизаться. – Томас вскочил на стол и потрогал лапой засаленную книжицу. – Открой в самом конце и перелистывай страницы, пока я тебя не остановлю, – велел он.
Уховёртка так и сделала. Она перелистнула «Как наслать глистов» – быстро, потому что Томас весь затрясся, – потом «Как вызвать грозу, чтобы испортить церковный праздник», затем «Чары, чтобы автобус пришёл вовремя» и «Как оградить организм от любого магического воздействия» и…
– Вот он, – сказал Томас. – Наш рецепт. Если мы применим эти чары, она ничего не сможет с нами поделать.
Уховёртка взглянула на рецепт. Он занимал две страницы мелким почерком.
– Послушай, Костадо, то есть Томас, да тут штук сто разных ингредиентов!
– И все они где-то здесь, в этой комнате, а у нас впереди целая ночь, – сказал Томас. – За дело.
Он уселся перед книгой – хвост обвивал передние лапы и еле заметно подёргивался.
– Для первого этапа понадобится порошок из крысиных костей, тритоньи глаза и жабье филе, нарезанное тонкими ломтиками. Но сначала поставь вариться белену; вместе с ней надо отварить три волоска из кошачьего хвоста, будь любезна, вырывай их поаккуратнее.
Уховёртка полночи носилась туда-сюда, поскальзываясь на слизи, и трудилась гораздо прилежнее, чем днём под надзором Беллы Яги. Томас сидел, склонившись над книжицей, словно караулил мышиную нору, и перечислял, что ещё нужно для чар.
– Теперь белладонна, она в четвёртой бутылочке от края, в той, которая не такая пыльная. Три капли в белену.
Примерно на середине рецепта он сказал:
– Теперь нужен фамильяр. Отлично. Я здесь.
– Что это значит? – пропыхтела Уховёртка, одной рукой взбивая маслянистую жижу, а другой размешивая клейкую зелёную смесь, да с таким рвением, словно это был вопрос жизни и смерти. «Может, это и правда вопрос жизни и смерти, – думала она. – Если Белла Яга узнает, она нас не простит».
– Фамильяр – это кот или другое животное – помощник ведьмы, – пояснил Томас. – Чтобы чары сработали, надо, чтобы это животное было поблизости. Лучше всего, – самодовольно добавил он, – если это чёрный кот.
– Тогда почему ты постоянно удираешь? – пропыхтела Уховёртка, продолжая взбивать и помешивать. Это было всё равно что одновременно гладить себя по голове и кругами по животу.
– Потому что чары, которые она творит, мне не нравятся, – ответил Томас. – Они мне против шерсти. Теперь добавь в зелёную смесь каплю розового масла.
Уже под самый конец настал неприятный момент, когда Томас прочитал:
– Смешать всё вместе в большой миске и произнести слова.
– Какие слова?
Уховёртка перегнулась через Томаса и заглянула в книжицу. Никаких слов там написано не было. После «произнести слова» рецепт продолжался: «Тщательно намазать получившейся мазью всё тело».
– КАКИЕ СЛОВА?! – завопила Уховёртка. – Тут не сказано!
– Успокойся, – велел Томас, которому явно и самому было не по себе. – Это слова, которые заставляют все ингредиенты чар работать вместе. Я слышал, как она применяет для этого около шести разных слов. Пожалуй, я мог бы припомнить…
– Да, ты уж лучше припомни, Плом… То есть Томас! – прошипела Уховёртка. – Не зря же я столько старалась! Говори все. Все до единого, которые ты слышал!
– Ладно, ладно. – Томас раздражённо дёрнул хвостом. – Но только если перестанешь называть меня Костадо. А ты должна повторять их за мной точно так же, как я их произношу. Ведь это ты здесь ведьма, не я.
