– Иди. Береги себя!
– Ты тоже.
Короткие гудки обозначили разрыв линии, связи, отношений…
***
Они познакомились летом прошлого года. В июле. Встреча стала закономерным результатом совпадения случайностей. Глеб летал на конференцию в Новосибирск. Самолет задержали по техническим причинам, и Гордину пришлось долго маяться аэропорту на жестком неудобном стуле. Потом еще четыре часа он болтался в небе, пытаясь хотя бы немного подремать. Но в кресле сзади надсадно плакал ребенок, а бестолковая молодая мать никак не могла успокоить своего отпрыска.
Днем Глебу обязательно надо было появиться в офисе. Он заскочил домой принять душ, побриться и переменить рубашку. От усталости и раздражения дрожали руки. Бреясь, Глеб поранил выступающую родинку на левой скуле. Та закровила. Глеб прижег ранку спиртовым лосьоном. Но к вечеру родинка воспалилась. Напуганный предостережениями коллег и страшными постами из Интернета, Гордин отправился в клинику лазерной медицины.
На пороге врачебного кабинета его настиг застрявший в подсознании детский страшок перед докторами. Страшные люди! С целым набором пыточных инструментов: шприцами, иглами, скальпелями… Сердце Глеба невольно забилось быстрее обычного… Словно ужасный врач из далекого прошлого приложил к его груди свой холодный стетоскоп. Но за столом сидела симпатичная миниатюрная блондинка в голубом халатике. И цвет был ей к лицу – хорошо сочетался со льдистыми глазами.
– Проходите, садитесь вот сюда, – сказала женщина голосом, в котором звенело серебро, и указала на стул под яркой лампой. – Что у вас?
Гордин объяснил. Доктор вымыла руки, подошла к Глебу и взяла его лицо в ладони. Тот смутился от внезапности нарушения границ личного пространства. Женщина оказалось слишком близко. Так близки бывают только родные люди. Доктор хозяйским жестом повернула голову Глеба вправо и потрогала запекшуюся кровяную корочку прохладными пальцами. Гордин доверился ей сразу же, с первого прикосновения, так похожего на ласку. Детский страх исчез. Глеб расслабился и принялся с интересом разглядывать склонившееся над ним прелестное лицо.
Женщина была уже не так молода, как представилось с первого взгляда. Старше Глеба. Но было в ней какое-то потаенное очарование, которое, может быть, и открывалось-то только на таком сверхблизком расстоянии. Серый цвет радужки ее прекрасных льдистых глаз распадался на десятки оттенков от голубого до рыжего. Подвижный зрачок «дышал» – то расширялся, то сужался, реагируя на малейшие изменения освещенности. С ресниц осыпалась засохшая тушь, и крохотные черные пылинки осели на нижнем веке. Между светлыми выщипанными бровями обозначилась озабоченная складка. Уставшая бледная кожа собралась вокруг глаз пока еще малозаметной сеточкой морщин.
Глеб преисполнился сочувствием к этой замотанной жизнью женщине.
– Что вы так на меня смотрите? – наконец не выдержала та.
– Пытаюсь прочесть свой приговор, – сострил Глеб. – Доктор, я буду жить?
– Не вижу ничего несовместимого с жизнью, больной. Сейчас мы срежем с вашей кожи это опасное украшение и отпустим вас жить дальше.
– А как вас зовут, доктор? – сам не зная для чего, поинтересовался Гордин.
– Зовут меня Анной Аркадьевной. Как Каренину. Легко запоминается.
– Опасное сходство. Вас к паровозам не тянет?
– Как-то не замечала за собой.
– А меня зовут Глеб.
– Красивое имя. Редкое. Сейчас мы соскоблим ваш невус.
– Что сделаем?
– Родинку удалим. Потерпеть придется минут пять. Это не больно, но запах неприятный будет. Запах паленого мяса.
– Моего мяса?
– Вашего – вашего, – усмехнулась Анна Аркадьевна. – Что, страшно?
– Еще бы не страшно! Вдруг увлечетесь и полностью меня поджарите.
– Да, мне как раз не удалось сегодня пообедать. Я бы не отказалась от хорошо прожаренного кусочка мяса.
Когда процедура закончилась, Глеб, неожиданно для себя, взял руку Анны Аркадьевны и поцеловал. Сначала тыльную сторону, а затем, развернув, – запястье, где под его губами часто бился тонкий голубой пульс.
– Зачем вы это? Не надо, – Анна быстро отдернула руку.
– Это благодарность за спасение жизни.
– Вашей жизни ничего не угрожало. Кроме меня, конечно.
***
В тот день Гордин вернулся к клинике перед самым ее закрытием. Он сидел в машине и ждал, когда на крыльце появится Анна Аркадьевна. Глеб загадал: если она выйдет вместе с коллегами, он не станет ее беспокоить. А если одна – то непременно окликнет и пригласит в ресторан. Просто поужинать. Чтобы вечер приятно отличался от вчерашнего. Или завтрашнего. В последнее время Глеба угнетало однообразие жизни. Дом – работа – работа – работа – работа – и снова дом. Теперь, когда компания, где Гордин был одним из учредителей, встала на ноги, хорошо было бы заняться личной жизнью. Замутить нечто волнующее…
Анна вышла из клиники одна… Накинув на тонкое плечо ремешок сумки, зацокала каблучками по асфальту. Июльский ветер играл широкой цветастой юбкой, облеплял тканью стройные бедра, длинные ноги… Глеб шагнул навстречу и протянул букет белых роз:
– Анна Аркадьевна, добрый вечер. Это – вам.
– Глеб… Спасибо, но не стоило. Красивые цветы.
– Поужинайте сегодня со мной. Я ваш должник, и мне бы очень хотелось сделать для вас что-нибудь приятное. Вам же сегодня не удалось пообедать…
– Вы мне никакой не должник, если оплатили через кассу стоимость услуг.
– Деньги – это клинике, а не вам. А вам я должен, как минимум, хорошо прожаренный кусочек мяса.
– Глеб, к чему все это? Не нужно. Я замужем.
«Замужем…» – расстроился Глеб. Он еще в кабинете заметил, что обручального кольца на пальце не было. Впрочем, врачи обычно не носят колец. Глеб пожалел, что окликнул Анну. Но отступаться при первом же возражении было не в его правилах.
– Анна Аркадьевна, я же вас не в ЗАГС приглашаю… Только в ресторан. Неужели два хороших человека не могут просто поужинать вместе? Или ревнивый супруг считает каждую минуту опоздания с работы?
Анна улыбнулась:
– Нет, не считает. Его сейчас вообще нет в городе.
– Вот видите! Ужинать в одиночку скучно. А я обещаю вам приятный вечер.
Глеб понял, что Анна готова уступить. И усилил нажим:
– Ну что, согласны?
– Настырный вы товарищ, Глеб. Хотите, чтобы все было по-вашему.
– Хочу, – с готовностью признался Гордин.
По всем разумным соображениям, Глебу не стоило приглашать Анну Аркадьевну на ужин. Если б тогда он просто вручил ей букет… Мог бы еще раз ручку на прощанье поцеловать. Галантно, стильно и без последствий. Но что-то в этой женщине зацепило Гордина.
