На душе было погано. Самое ужасное, что Сашка не ощущала собственной моральной правоты. Этот придурок намекнул, что она будет виновата, если с его любовницей что-нибудь случится… Если муж увидит плакат с фотографией… Нефиг было связываться с замужней! Нефиг было обниматься на публике в центре города! И все-таки внутри Саши противно шебаршилась неспокойная совесть.
Было и еще кое-что… Сашку смутила реакция собственного тела на поцелуй. Ведь это было насилие! Но пока она сопротивлялась, что-то внутри нее сопротивлялось сопротивлению. Даже боль укуса возбуждала. А от головокружительного поцелуя Сашка совсем поплыла… А потом вдруг – бах! – просветление. Именно тогда она расцарапала Гордину руку. Так этому уроду и надо! Не будет кусаться! И лапы свои распускать!
Ужасно хотелось курить. Игнорируя Гординскую пятисотенную, Саша выложила на стол деньги за свой недопитый заплеванный капучино и вышла на улицу. Прикрывая ладонью трепещущий на ветру язычок пламени, она зажгла сигарету,
Обычно несколько затяжек примиряли Александру с обстоятельствами. Но в этот раз даже целой сигареты не хватило. Саша нервно закурила вторую, но вскоре почувствовала легкое головокружение и противную горечь дыма. Никотин не помогал. Надо было найти какое-то другое средство. Хотелось выговориться. Выплеснуть дурные чувства так же, как Саша выплюнула изо рта чужую слюну.
Мысленно перебрав разные кандидатуры от Макса до бабушки, Саша остановилась на Лане и набрала знакомый номер. Но телефон выдал серию безответных длинных гудков. Лана частенько не слышала звонка. Пришлось звонить на городской. Трубку поднял дед:
– Это кто же нас почтил такой честью? Неужели лучший фотограф России?
– Привет! Сегодня же среда, Элем. Разве ты по средам не преподаешь?
– А зачем вы звоните в среду, барышня, если знаете, что я преподаю? Меня коллега попросил поменяться с ним на пятницу.
– Я, кстати, не тебе звоню, а Лане. Она дома?
– То есть со мной, Александра Федоровна, вы общаться не желаете?
– Желаем. Но дело у меня к Лане. Могут у нас быть свои женские секреты? Так она дома? По мобильному не отвечает.
– В магазин вышла, будет минут через двадцать. А трубка ее – вот она лежит. Забыла. А я думаю, кто же это Ланочку домогается? У тебя, девочка, что-то голос расстроенный. Что-то случилось?
– Дед, со мной тут такая гадость произошла. Из-за той моей конкурсной фотографии. Представляешь, меня нашел мужик, который на ней снят. Он был просто в ярости. Набросился на меня как маньяк какой-то.
– Настоящая слава – это когда тебя начинают одолевать придурки и маньяки. Поздравляю.
– Я не шучу, дед. Это было ужасно!
– Ну, прости старого дурака. Приезжай, девочка, расскажешь все в подробностях. Обычно все оказывается не так уж страшно, как кажется поначалу.
– Сейчас приеду.
***
– Привет! – Саша привычно клюнула поцелуем дедову щеку.
– И тебе привет, – сказал Корбус и, приоткрыв дверь в комнату Ланы, прокричал. – Ланочка, Саша приехала.
Заметив распухшую Сашкину губу, Элем удивленно поднял брови:
– А это что у вас такое, барышня? Последствия бурной ночи?
– Нет, последствия бурной встречи. С одолевающими маньяками.
Корбус вдохнул, собираясь дать комментарий по пикантной теме, но тут из своей комнаты выглянула Лана:
– Я сейчас закончу. Подождешь минут десять? А что у тебя с губой?
– Про губу – потом. Ты не торопись, я пока с Элемом поболтаю.
– Пошли на кухню, – дед подхватил Сашу под руку. – Заодно и чайку попьем. Лана, присоединяйся, когда освободишься.
За чашкой чая Саша рассказала Корбусу историю своего столкновения с ненормальным Глебом, умолчав, однако, о том, что больше всего взволновала ее саму – о странной реакции своего тела. В середине рассказа на кухне тихо появилась Лана и молча присела в уголке. А дед тем временем продолжал пытать Сашу:
– Значит, он набросился на тебя?
– Набросился.
– Что конкретно он сделал?
– Укусил за губу. Видишь?
– О-ри-ги-нально. Синяк будет отменный. Твой Макс просто обязан устроить бурную сцену ревности. Вообще-то странный способ нападения. Укусил и все?
– Ну, еще он меня… он меня поцеловал.
– Ту-ту-ту… Барышня, а вы уверены, что он хотел именно отомстить? Я бы сказал, что, по всем признакам, он хотел чего-то другого. Что, впрочем, тоже предосудительно, если не по взаимному согласию. Или согласие имело место быть?
– Какое согласие, дед? Он прижал мне руки – вот так (Саша показала, как это было), но я вырвала одну, и когтями расцарапала этому придурку его лапищу. Надолго отметина останется. А он мне угрожал.
– Какой ужас! – не удержалась Лана, но Элем осадил ее суровым взглядом.
– И свидетели были?
– Полное кафе свидетелей. Ни одного равнодушного, смотрели все! Как в цирке! – Саша театрально взмахнула руками.
– Ну, тогда теоретически ты можешь подать на него заявление в милицию. А если еще пройдешь медицинское освидетельствование и зафиксируешь факт злостного укушения, то можешь чего-нибудь добиться… Если хорошенько постараешься… В мое время за это давали 15 суток ареста. Сейчас, скорее всего, будет суд и штраф.
– На черта мне сдался этот штраф?
– А чего же ты хочешь?
– Я хочу… Я не хочу его знать!
– Детский сад, Александра Федоровна! Ты его уже знаешь! Увы, девочка, это издержки твоей профессии. Риск вляпаться в подобную историю есть всегда.
– А у тебя когда-нибудь такое было?
– Ты же знаешь, что я на улице почти не снимаю. А в студийной съемке клиент возмущается, только если недоволен тем, как получился. Но такого, как ты понимаешь, не случается никогда.
– А ты бы как поступил на моем месте?
– На твоем месте… Ту-ту-ту… Не представлю, что кто-то из клиентов захотел бы укусить меня… за губу…
– Элем! – укоризненно произнесла Лана.
– Да… Понимаешь, девочка, этика в уличной съемке – это очень больной вопрос… И до сих пор он формально никак не урегулирован. Что и кого можно снимать, а кого нет… Стрит-фотографы говорят, что всегда лучше попросить прощения, чем разрешения. Сама знаешь, как ценна спонтанность. Если спрашивать разрешения, многие сразу же отказывают. Нет и все! А если и соглашаются, то встают ровненько в позу, ручки по швам, на лице улыбочка неестественная приклеена… И вся прелесть подсмотренного момента разом пропадает. Такие карточки можно прямиком отправлять в мусорную корзину. Так что если ты серьезный фотограф и хочешь продолжать работать в своем жанре, то придется снимать на свой страх и риск. Но при этом всегда быть готовой к таким сценам, как сегодняшняя. Могут даже морду набить.
