Даффа родила в срок мальчика, живого и здорового. Леди тогда устроила истерику, кричала на брата и требовала, чтобы ей дали убить этот позор, но родственник не позволил ей взять на себя грех и предпочёл сделать это сам. Он сказал ей, что вынес младенца и утопил его в озере Певенайн, но это принесло леди успокоение совсем ненадолго. Ей становилось хуже. Брат должен был строить свою семью, он только недавно женился на красивой леди. Даффа смотрела на их счастье, на радость от зародившейся внутри жены брата жизни, и её ненависть стала вырываться наружу – новая леди в замке страдала от обезумевшей, что рвала на ней одежду и волосы, сбегала от лекарей и портила в покоях всё, до чего дотягивалась, а однажды и вовсе попыталась сбросить жену брата с лестницы. Это стало последней каплей.
Вечно держать Даффу связанной было невозможно, и брат отправил её на Остров Фейт. Тогда ей было около пятнадцати лет.
Хотелось бы узнать, чью семью постигло столько бед…
– Миледи, хватит-то уж, да? – Тоб превосходил женщину по силе. Быть может, именно поэтому её служанок заменили на него? Он поймал за руки упирающуюся леди и осмотрел их. – Миледи, да что же это такое-то? Зачем опять-то?
– Тоби, это проклятие переходит на мою семью и будет дальше переходить! Я должна вымолить прощение у Богов! Пусти!
– Опять проклятье… Какое ж теперь?
– Он убил ребёнка… Мой брат, вместо меня, Тоби. Он мог бы жить долго, он был хорошим человеком, но он спасал меня, и теперь он мёртв. Он ведь ещё не был старым… не был? Нет, не был!
– Да знать не знаю, был иль нет. Я ж незнаком с ним. Сидите, миледи, я промою.
– Его все знали, Тоб, даже ты. А я узнала, что он умер только сейчас. Я слышала, как говорили про бунты, что вновь участились после смерти короля, я слышала, что сейчас сидит регент, при его ребёнке. Я слышала, что двое других его детей уже мертвы. Лекари говорили, что все боятся, что будет, если не выживет и этот наследник. Ты понимаешь? За меня моего брата постигло проклятие! Боги разгневались на нас, наш род и без того был у них не в почёте, а теперь… После детоубийства… Отпусти, я должна помочь своей семье!
Как хрупкая женщина смогла вдруг стать настолько сильной и вырваться из его рук, чтобы вновь броситься к стене, крестьянский сын толком не понял.
– Миледи, да кто ж такой был этот ваш брат-то?!
– Гийер Старскай, – не отвлекаясь от разрисовывания стены, прохрипела Даффа.
Тоб охнул и, отступив, запнулся о таз с водой.
Фейг
Письма отправляли и получали только на самом верху Башни Мудрости. Нет, конечно же, правителю всё приносили слуги, но Фейг, чтобы отправить письмо Вихту, пришлось в прошлый раз миновать целителей, затем писарей, Гроссмейстера, покои, отведённые для Главного птичника, его учеников и помощников, чтобы наконец добраться до крытой площадки на вершине башни.
В этот же раз она смогла миновать целителей и писарей, которые не обратили на неё внимания, но Гроссмейстер и его окружение не слишком вежливо объяснили юной леди, что лорд Холдбист высказал пожелание не пускать в опасные места молодую невестку, тем более что дел для леди в Башне нет.
Гроссмейстер также рассказал, что отправлять письма самостоятельно, без ведома Рогора Холдбиста, для леди не представляется возможным. Но если она пожелает связаться с близкими и друзьями, то писари с удовольствием помогут ей составить текст и лорд-правитель всенепременно прикажет отправить его или с гонцом, или с воребом, в зависимости от срочности.
Новая леди Холдбист поняла – каким-то образом Рогор узнал, что она отправляла послание Вайткроу, и теперь птичники для неё недосягаемы.
Радоваться оставалось лишь тому, что Рогор позабыл, пусть и на время, про свои угрозы прислать к невестке лекарей для осмотра. Сейчас правителя волновало скорее его собственное здоровье – он пострадал от зубов своры, а после Фейг узнала, что по лежащему на земле мужчине ещё и пробежался конь. Несовместимых с жизнью травм северный лорд не получил, но на его руке и плече навсегда останутся шрамы, а его ноги никак не желали заживать – на левой вновь загноилась рана, а переломы на правой всё ещё не срослись. Теперь Холдбист не покидал своих покоев, ему запретили вставать. Фейг слышала, как придворные высказывают опасения, что он не сможет больше ходить, а служанки перешёптываются и рассказывают истории про сросшуюся под невероятным углом ногу, про раздувшуюся от гноя и почти отвалившуюся руку, про то, что их милорд лишился глаз и половины лица, а главные выдумщицы и вовсе утверждали, что он лишился ума, его рот всё время открыт, он смотрит в одну точку и мочится, заслышав на улице лай.
Чувство вины охватило Фейг.
Да, она не была уверена, что причастна к длительным страданиям лорда, но твёрдо знала, что испытывала радость, когда впервые услышала подобные разговоры. Со временем злость к отцу мужа сошла на нет, и леди захотелось узнать, как же обстоят дела на самом деле.
Лорд Рогор выглядел не так уж и плохо – он мог не только лежать, но и сидеть, начал понемногу вставать и даже делал несколько шагов. Слуги помогали ему в этом, а сыновья по очереди несли службу у его постели.
Леди Сиена Холдбист со своими придворными соткала покрывало с гербом Династии и преподнесла в качестве подарка с пожеланиями скорейшего выздоровления. Маленькая леди Риана плакала каждый раз, когда приходила к отцу и видела его покалеченные и обмотанные ноги, она всё время проводила за вышиванием платков, заваливала ими Рогора, веруя, что таким образом она помогает ему идти на поправку.
Трогательная забота леди взволновала и опечалила Фейг – лорд Холдбист в первую очередь был человеком, он заботился о своей Династии и не причинял вреда ни одной из своих невесток. В её душу закрались сомнения, так ли он плох, как ей казалось. Дочь Райана Фореста вместе со всеми порадовалась, когда лорд-правитель начал выходить из покоев, а спустя восемь дней смог добраться до внутреннего двора, чтобы встретить гостей из Ветви Грейвул. Мужчина передвигался медленно, он хромал сейчас и, вероятно, будет делать это до конца жизни, но держался, как всегда, с достоинством.
– У ворот лорд Грейвул, милорд.
– Открывайте ворота! Ротр, выпрямись. Робсон, приведи себя в порядок.
Как и положено, представителей Ветвей встречал лорд, его наследник или наследники и советник. Жены сыновей лорда могли присутствовать, если пожелают, но, поскольку на севере, кроме гостей, развлечений мало, и Сиена, и даже Фейг решили поучаствовать в приёме лордов.
– Я рад приветствовать вас в моём доме, милорд. Будьте моими дорогими гостями, вы и ваши люди ни в чём не будут нуждаться. – Пока Рогор говорил, урождённая Форест разглядывала прибывших.
Лорд Утто Грейвул явился к Рогору в сопровождении небольшой свиты, один человек из которой выделялся более смуглой кожей, трёх рыцарей и своего советника – на его одежде был размещён герб, обрамлённый в белый ромб. Советники – единственные простолюдины, имеющие право носить гербы рода, которому служат, а ромб отличал их от лордов. Бастарды также могли использовать гербы своих родителей, но перечеркнутые красным, если они жили в замках вместе с законнорождёнными братьями и сёстрами, или чёрным, что означало признание принадлежности к роду, но полный отказ от ребёнка впоследствии.
