– Я не был в этом виноват! Она сама узнала. Она пытала меня!
– Жестокие, верно, пытки были, раз она всё узнала. Райан, ты не умеешь врать и никогда не умел. Если Кейдс спросит, приходило ли письмо от Ховвила, скажи «нет», и всё. Не развивай тему дальше, или она раскусит тебя быстрее, чем Аалия.
– Почему быстрее?
– С годами ты стал врать ещё хуже. Видно, в юности тебе помогала фантазия, а теперь ты её полностью лишился.
– Иногда я не понимаю, как ты стал моим другом.
– Кажется, тебе было лет десять, когда над тобой смеялись, что ты не умеешь плавать. И ты, как и положено дураку, полез в речку, чтобы доказать непонятно что. Ты ведь и правда плавать не умел. И, пока остальные не знали, что делать, я спас тебя, а после научил плавать. С тех пор я вынужден присматривать за тобой, ведь иначе ты пропадёшь.
– Тебе было семь! И как ты не испугался?
– У нас дома реки, озёра и пруды на каждом шагу. Глупо не научиться плавать, когда столько возможностей. Это ты предпочитал заниматься разведением певчих птиц и сбегать в лес вместо учёбы.
Боуэн говорил правду – он спас Райана, хоть правитель Форестов и не любит вспоминать о своих ошибках. С тех пор минуло уже двадцать лет, целая жизнь.
Лорд Рорри, прознав про завязавшуюся дружбу третьего сына с лордом-наследником, с радостью отправил отпрыска учиться в Гринтри. Кроме двух старших братьев, у Боуэна имелись две сестры и младший брат, которых также надо было куда-то пристроить. Друг всё время шутил, что Райан помог избавиться лорду Хайтхорсу от лишнего рта и его голова стала меньше болеть.
Боуэн часто подшучивал над своей семьёй, но регулярно общался с уже замужними сёстрами, братьями, что давно завели семьи, ездил на все именины к племянникам и племянницам и страшно горевал, когда лорд Рорри умер.
Отец Боуэна женился дважды, в первый раз с детьми не получилось – жена умерла родами, ребёнка также спасти не удалось. Второй раз он нашёл себе достойную леди лишь к двадцати семи годам – у его сына Боуэна к этому возрасту уже было двое вполне взрослых детей, хоть он и не торопился жениться.
Рорри, наверное, понимая, что у него не так много времени, не мог остановиться с производством наследников, а после торопился помочь им обустроиться в жизни.
– И я тебе советую оставить Ховвила там. Мальчик только прибыл, ему хочется быть рыцарем, и даже если Брейв уехал, а Эрин изгнали, его обучат всем премудростям. Их рыцари не стали менее умелыми с отъездом лорда.
– Это не единственная причина оставить там Ховвила, верно?
– Сейчас там остался всем заправлять старый сир Мортон, насколько я понял.
– Он не рыцарь, Его Величество принимает в ряды рыцарей и лордов, но никогда не берёт с них обета, ведь случиться может что угодно, и даже если этот лорд пятый в очереди, после смерти четырёх его братьев, он сможет вернуться и править. Если же лорд начнёт приносить обеты, как бастард или простолюдин, а после король станет прощать им отступление от своих слов, то и другие станут вести себя как захотят, надеясь, если придётся, выпросить прощение.
– Да, я помню. А ещё я помню, что Мортон не понравился мне. Я слышал, что он зол на короля, а под старость стал ещё вреднее, чем в молодости. Пусть Ховвил поживёт в замке, нам не помешает знать, что происходит.
– Не уверен, что это здравая мысль…
– Мортон вредный, но не идиот. Он не станет убивать родственника регента без суда и разрешения, даже если Ховвил натворит дел. А за то, что он пишет письма своему лорду, где рассказывает о своих успехах и упоминает, что происходит вокруг, – кто ж его накажет? Он ещё совсем юн, а молодым прощается многое.
– Ховвил не станет шпионить.
– Никто про это и не говорил. Если Брейв вернётся, он об этом узнает. Если Эрин вернётся и её казнят, то он тоже узнает. Если Мортон уедет из замка, Ховвил тоже узнает. Мы ведь не собираемся вести с ними войну, нам нужно всего лишь знать, что рассказать Кейдс, когда придёт время.
– Ты прожил в столице всего два года, а порой мне кажется, что ты слишком долго общался с Редглассом.
– В Санфелле больше Редглассов и Холдбистов, чем тебе кажется. И больше, чем в их собственных владениях. Я сам вызвался провожать Аалию к королю и убедиться, что у неё всё хорошо. И твоя сестра смогла приспособиться и привыкнуть, а я – нет.
– И хорошо. Мне было скучно без тебя.
– А со мной настолько весело, что ты завёл себе медведицу.
Слуги открыли двери, и в обеденную залу медленно вошла Кейдс Форест.
Оба друга тут же бросились к ней, чтобы проводить до стола. Леди села, от всего сердца поблагодарила и мужа, и его советника и сразу же поинтересовалась новостями от Ховвила. Услышав, что письма нет, она оставила эту тему и приступила к трапезе.
Райан боялся, что его молчание выглядит подозрительно, и Боуэн спас ситуацию, начав рассказывать свою очередную историю о лошадях. Он часто ездил к отцу. Когда тому поплохело, лорд Хайтхорс на полгода оставил правителя и ухаживал за стариком, и потому рассказывать о семейном деле и ухищрениях лордов, желающих заполучить себе скакуна или кобылу для разведения, он мог часами.
Бладсворды и сами с удовольствием обращались по этому вопросу к Хайтхорсам, Кейдс любила верховую езду и охоту и с интересом слушала.
Через три цикла у Форестов родился чудесный здоровый сын, долгожданный наследник их рода, которого пара почти отчаялась обрести. Леди Кейдс Форест чувствовала себя куда лучше, чем ожидали лекари, и уже вскоре ей позволили покидать покои.
Райан, счастливый отец, никак не мог надолго оторваться от чада, сидел с ним, забывая об обязанностях правителя, пока Гроссмейстер и советники Тормер и Боуэн, чуть ли не силком утащили его от наследника.
И всё было хорошо, пока лорду Форесту не пришло известие о кончине Ротра Холдбиста. Мужа его дочери Фейг ограбили и убили неизвестные воры, их след пропал, лишь одного из них, помощника портного, удалось вычислить – он забрал себе сапоги лорда. Юноша заявлял, что нашёл их на улице, и даже после общения с палачом не выдал своих дружков. Фейг же пропала в тот же день, её тела не нашли, и никто не знал, где сейчас прячется леди, жива ли она.
Отца и правителя семейства словно ударили обухом по голове – Райан не находил себе места, скрывался от жены, боясь её расстраивать, писал гневные письма лорду Рогору Холдбисту, негодуя, что непонятно зачем его отпрыск потащил с собой жену на турнир, да ещё и поплёлся ночью гулять со своей леди.
Больше недели лорд-правитель страдал в одиночестве, не желая никому, кроме Боуэна, рассказывать о своём горе. Он написал Клейсу, требуя призвать к ответу Рогора и Лассу, надеясь, что тот сможет помочь. Когда гонец привёз послание от Вайткроу, разъярённый лорд, обозлённый на Вихта хотя бы за то, что тот отправился в Новые Земли и потерял свою невесту, а она досталась дураку Холдбисту, хотел порвать папирус, но Ласс, вновь бросивший свои дела и примчавшийся помогать брату вместе с Боуэном, что не отходил от друга ни на шаг, остановили его.
