Половину третьего этажа занимал аналитический центр. Официально он назывался Управлением службы информации, но все использовали гораздо более простое и понятное название – архив. Мирзоева рассказала, что у них есть доступ к централизованной картотеке всех записанных пластин, а когда Костя узнал, что картотека включает в себя не только российские пластины, но и все мировые, то ахнул. Такой базы нет ни у одного Министерства реинкарнации ни в одной стране!
Орден вообще не ограничивал себя странами. Он вырос из буддизма и считался вне политики, хотя при этом выступал серьезным лоббистом своих интересов во многих правительствах. Теркомы занимались территориями, которые далеко не всегда совпадали с границами государств, наоборот, часто сразу несколько стран находились в ведомстве одного магистра. В этом проявлялась религиозная сторона Ордена. Тхеравады же придерживаются не только на территории Испании и Португалии, а махаяны – не только во Франции и Германии. Множество последователей этих и других буддийских школ рассредоточено по всему миру, и дацаны строят без оглядки на государственные границы.
Впрочем, Орден хоть и вырос из буддизма, развивался в другом направлении. Формально это до сих пор религиозная организация, однако духовными или философскими вопросами она не занимается, ее волнуют сугубо практичные вещи: контроль и безопасность записи кармы и загрузки пластин в Купола. И поэтому вот уже почти пятьсот лет она остается непререкаемым авторитетом для всех сангх и государств, хотя юридически не имеет никакой власти.
Управление расследований оказалось последним, куда его привела куратор. Мирзоева потянула ручку двери, и Костино сердце сделало несколько кульбитов. Ладони внезапно стали влажными, чего не случалось уже лет десять. Костя украдкой вытер их о штаны.
Он перешагнул порог и наступил на хвост уроборосу. Цветной мозаикой на полу был выложен полуметровый змей, кусающий себя за хвост, – символ Ордена реинкарнаторов. Чешуйчатое тело извивалось, образуя четыре лепестка, переливающихся от ярко-зеленого до черного. На эту красоту боязно было наступать, хотелось стоять и рассматривать, но взгляд жадно заметался по сторонам, пытаясь за несколько мгновений охватить всю картину. Заглянуть в святая святых, в Управление расследований Ордена, это все равно что побывать на Эвересте: мечта, осуществимая лишь избранными.
Справа от входа в просторном зале стояло больше десятка столов темного дерева, на каждом – компьютеры фирмы «Зингер». Они угадывались даже не по овальному логотипу со стилизованной буквой S, а по деревянному корпусу с вензелями, опирающемуся на четырех львов. Новомодные компьютеры навеяли тоскливые воспоминания о месячной зарплате реинкарнатора. Костя ожидал увидеть здесь настоящих инспекторов, но наткнулся на тишину и черноту мониторов. Праздник же.
В эркере у окна располагалась то ли зона отдыха, то ли такая специфическая переговорная: фикус в кадке, шесть плетеных кресел и длинный добротный стол, который выдержал бы даже бурные танцы всех инспекторов разом. Несмотря на массивность, стол казался изящным, легким, видимо, из-за фигурных ножек и резьбы понизу. Этим он походил на коня породы шайр: мохноногого британского тяжеловоза, одного из самых мощных и высоких в мире, способного в одиночку тащить самолет, но при этом элегантного, как английский аристократ.
А вот аристократического порядка тут не наблюдалось. Чашки вперемежку с нэцке и сувенирными фигурками, ручками, книгами и даже чьими-то перчатками грозили вытеснить со стола настольную лампу с фарфоровым абажуром.
Костя посмотрел налево и уперся взглядом в стеклянный кабинет, похожий на большой аквариум. Боковые прозрачные стены стыдливо прикрылись опущенными изнутри жалюзи, а сквозь переднюю просматривался еще один стол, король столов в этом зале. В отличие от остальных – за ним кто-то сидел: очевидно, командор Управления расследований. Тот увидел гостей, приветливо махнул и вышел навстречу.
Эльвира Рашидовна улыбнулась ему так, как улыбается женщина, симпатизирующая мужчине. Костя глянул на своего командора ее глазами. Худой смуглый бурят, чуть за пятьдесят, но определенно очень стильный. Бородка в стиле бретта добавляла ему брутальности. Черный пиджак а-ля китель расстегнут, рукава светло-серой рубашки подвернуты вместе с рукавами пиджака, на левом запястье – оранжевый браслет члена Ордена, на правом – крупные часы на кожаном ремешке.
Командор оказался модником: популярные в США джинсы только недавно стремительно ворвались в моду других стран и стоили недешево. Конечно, эта мода пришла из Синьту, граничащей с США на севере. Китайские колонисты облюбовали эти прочные штаны американских ковбоев и продолжали носить даже в метрополии. Азиатские дизайнеры быстро подхватили новинку, несколько известных домов моды выпустило свои коллекции джинсов, и началось безумие. В Россию оно дошло только в этом году и приняло самые странные формы. По крайней мере, Костю весьма удивляли джинсы в сочетании с фраком или поддетые под платья.
– Вот, привела тебе нового инспектора, – улыбнулась Мирзоева и представила обоих друг другу: – Амгалан Тумэнович Доржиев. Константин Юрьевич Колесов.
– Отлично! Людей катастрофически не хватает, – с легким акцентом произнес Амгалан и протянул руку. От него исходили спокойствие и приветливость, что очень располагало. Доржиев… Доржиев… фамилия казалась знакомой, вот только Костя не помнил, откуда он ее знает.
– Ну что ж, на этом моя экскурсия окончена. Амгалан Тумэнович – профи, он вас введет в курс дела и будет помогать с расследованием. Если что – мой телефон у вас есть. – Эльвира Рашидовна мельком кивнула Косте и посмотрела на Амгалана так, словно последняя фраза на самом деле предназначались ему.
– Всегда рад встрече, – расплылся в улыбке бурят, а его узкие глаза и вовсе превратились в две щелочки. – Заходи почаще!
Мирзоева улыбнулась.
Косте казалось, будто прошла как минимум неделя, хотя на самом деле еще не наступил вечер. За этот день его вызвали в «скорую», рассказали о странностях с записью кармы, предложили вступить в Орден, поручили расследование, показали офис горкома, и вот теперь он стоит перед своим командором в ожидании того, что случится дальше. Впору взмолиться о том, чтобы хоть полчаса ничего не происходило!
Амгалан Тумэнович опустил взгляд и увидел Костины сапоги. Хромовые сапоги реинкарнатора.
– Я одно время тоже пахал на московской станции «скорой» помощи. Только вы на «Сухаревской», а я на «Юго-Западной».
– Долго работали?
– Несколько лет, когда в Москву переехал.
– И как?
– Нравилось. Только раздражали тяжелые сапоги. Тогда они были кирзовыми, – улыбнулся Амгалан Тумэнович и пригласил в свой кабинет.
– Чаю? – вытащил он из буфета две белоснежные фарфоровые чашки.
Костя от удивления забыл все слова, лишь кивнул и завороженно смотрел, как в стеклянном чайнике распускаются скрученные маленькие шарики, словно просыпаются бутоны цветов. По кабинету поплыл чуть уловимый цветочно-фруктовый аромат. Костя мгновенно перебрал все возможные сорта чаев и решил, что это Бай лун чжу – Белая жемчужина дракона. Очень нежный белый чай, для его изготовления берут нераскрывшиеся почки и два самых верхних листочка. С названием связана китайская легенда. Якобы в одной из деревушек провинции Хэнань поселился добрый дракон, жил он с людьми в мире и согласии. И случился как-то засушливый год, когда чайные кусты погибали от жары. Тогда дракон взмыл в небо и загородил солнце своими крыльями. Урожай был не просто спасен – вкус полученного напитка стал настолько изысканным, что им угостили императора. За каждую выпитую чашечку тот дарил крестьянам по жемчужине.
