– М-да. Как все запущено. Спасибо, что пояснили. – Костя понял, что встречу уже нельзя считать потерянным временем, и немного подобрел.
До кафе действительно оказалось недалеко. Разноцветные огоньки и свечи создавали игру света и тени, уютный полумрак; подушки на диванчиках, расшитые тибетскими узорами, манили присесть, а лучше прилечь; меню впечатляло. Такого количества отличных сортов чая не ожидаешь от обычного кафе. Цены, конечно, кусались, но тут Костя вспомнил о безлимитной кредитке Ордена и решил, что это не просто обед, а сбор информации, значит, средства будут использованы самым целевым образом!
– Чем я могу вам помочь? – спросил он, заказав лапшу и с трудом выбрав себе чай: глаза разбегались от вариантов.
– Возьмите меня в дело. Если это возможно. – Кира заказала лишь чай, причем ткнула в первый попавшийся. Она крутила меж ладоней маленькую свечку, и та играла причудливыми тенями.
– Я даже не знаю… Не представляю, чем вы можете заниматься в рамках моего дела. Я и сам не понимаю, как мне искать грабителей. К тому же ваш приор отказался от сотрудничества, и боюсь, что если вы будете мне помогать, то сделаете себе только хуже.
Кира молчала, не поднимая глаз. У нее кончился эмоциональный порыв, и сейчас она сама не знала, что делать дальше, что говорить.
– Расскажите, чем вам поручили заниматься в горкоме, – пошел Костя ей навстречу. – Ну то, что возможно рассказать.
Она кивнула, крутанула свечку, и на мгновение ее глаза сверкнули огнем.
– Может, вы слышали о Степане Борецком? Мы докладывали о нем в вышестоящий комитет неоднократно.
Костя отрицательно покачал головой, и Кира продолжила:
– Весь прошлый год горком вместе с полицией пытался его прищучить, но так и не смог. Утверждают, что Борецкий умеет стирать память людям об их прошлых жизнях. Вот к нему со всей страны и едут. Пытались мы подобраться, да куда там! Отделение у нас скромное, людей мало – он всех знает в лицо.
– Что, правда может стирать память? – Костя постарался скрыть возникшее волнение. Если есть тот, кто стирает воспоминания, то, может быть, есть и тот, кто их возвращает? Костя считал, что давно смирился со своей инаковостью, с тем, что никогда не вспомнит свою прошлую жизнь, но жажда узнать, иссушающая с юности, видимо, не прошла, а скрылась на дне сознания. И сейчас напомнила о себе.
– Ага, стирает… так же, как деревянный Будда исполняет желания. Вот брать деньжищи с людей он может, а стирать память… – Кира вздохнула. – Полиция опрашивала его клиентов. Все уверяют, что деньги-то он взял, но память никуда не делась. Материли его страшно.
– И что же, Борецкого судили за мошенничество?
– Нет. Горком его отпустил.
– Что за бред?! Почему?!
В это время официант принес два заварных чайника. В одном – десятилетний шу пуэр для Кости, в другом – молочный улун для Киры. Костя немного налил в чашку и отпил. Да, это был настоящий китайский чай.
– Есть две причины. Официальная и неофициальная, – продолжила Кира, когда официант ушел. – Официальная – нет заявлений от потерпевших, значит, нет и дела.
– Я совсем ничего не понимаю. А почему заявлений-то нет, если они его называют мошенником?
– Говорят, что не хотят себя подставлять. Ведь на суде придется признаться, что пришел за нелегальной услугой, а это уже грозит как минимум штрафом. Ну и еще придется признаться в том, что есть воспоминания, о которых хочется забыть. А кто знает, вдруг судья потребует о них рассказать? Те, кто приезжал к Борецкому, готовы заплатить, лишь бы не вспоминать. Но часть наших думает, что Борецкий, когда попался, купил у клиентов молчание. Вернул деньги, может, даже с процентами, чтобы его не сдавали. И полиция, по слухам, так же считает, но доказать ничего не может.
– Ясно. А неофициальная версия?
Кира перешла на шепот:
– Борецкий – монах монастыря Будды будущего. Надо еще что-то пояснять?
Костя покачал головой. Все понятно, ни местный Орден, ни полиция не хотят проблем.
– Я всего этого не застала. Когда пришла в Орден, Борецкого уже оставили в покое, предварительно установив за ним наблюдение и прослушку. Меня же бросили даже не на слежку за ним, а на обработку собранной информации о его клиентах. Как вы, наверное, догадываетесь, таких сотни. По всей России ползут слухи, что в Иванове есть чудотворец, умеющий стирать воспоминания, бла-бла-бла. Вот дурни и едут. Мне же нужно записывать в отдельный файлик имя, фото, где приезжий остановился и прочую не нужную никому чушь. Все, что наши безопасники найдут. Я ни разу не сидела на прослушке, ни разу не выезжала к дому Борецкого, не общалась с его потенциальными клиентами – ничего этого не делала! Я только торчу в кабинете и записываю приходящую информацию в файлик! И для этого я бросила работу на «скорой»?!
Костя достал из кармана фотографию.
– Видели его?
Кира поднесла распечатку поближе к свече, нагнулась, разглядывая седые волосы, серые глаза, морщины, прорезающие лоб. В эти мгновения она преобразилась в красавицу. То ли такой ракурс, то ли дело было в ее заинтересованности, а может, образ изменили длинные волосы, выбившиеся из скучного «конского хвоста», растрепанные, раскиданные по плечам. Или же свет и тень удачно расставили акценты. Кира сейчас казалась таинственной принцессой.
– Знаю. Он приезжал недавно к Борецкому. У меня на него есть отдельная папка. Зовут, кажется, Иван Успенский.
– Нет. Его зовут Виктор Кучик, и я его ищу.
– Кучик по моей базе точно не проходил. Я бы запомнила такую фамилию.
– Мне очень нужен этот Успенский. У вас есть адрес, где он остановился?
Кира энергично закивала и тут же в расстройстве скривила губы:
– Только я не могу его дать без санкции моего приора.
– Санкция будет. Я достану, – пообещал Костя. Теперь он знал, чего просить у Амгалана.
Кира рванула обратно в горком, а Костя не торопясь, наслаждаясь вкусом, доел лапшу, приготовленную на уровне хорошего ресторана, и лишь затем отправился в отель. По пути он написал Данзару все, что думает о его сводничестве, и попросил прислать материалы по делу Степана Борецкого.
– Да они там совсем очумели?!
Костя первый раз услышал, как командор вышел из себя. Пока Костя рассказывал о своей поездке, Амгалан Тумэнович молчал, но когда узнал, что его сотрудника просто выпроводили за дверь, не сдержался.
– Кажется, да. – Костя говорил тихо, так, чтобы не услышали ни с балкона, ни из коридора. – Это еще не все. Самое важное я узнал позже, когда пообщался с одной девушкой, кандидатом в Орден. Мы с ней на одних экспресс-курсах были, помните, вы меня туда отправляли?
– Говори.
– Кучик здесь. Но местный приор наверняка не даст санкцию на то, чтобы я к нему съездил. Потому что Кучик под вымышленным именем приехал к Борецкому, а Борецкий – монах Будды будущего, а с сангхой приор связываться боится.
