Несмотря на все наши опасения, он родился обыкновенным здоровым ребенком, без копыт и хвоста. Конечно, первое время с ним было очень тяжело. Из-за преждевременных родов он был очень слабым, но демонская кровь помогла преодолеть все неприятности.
Сначала подруга интересовалась, почему Коля так резко пропал из нашей жизни, но я предпочитала отмалчиваться. Он звонил ей, они довольно часто общались по телефону, но даже на выписку из роддома он не пришел.
Я прятала глаза от Ленки, было ужасно стыдно. Мне удалось напугать до смерти даже такого непробиваемого мужика, как Коля. Артур исправно ходил к нам нянькаться с ребенком, дарил цветы и смотрел на меня влюбленными глазами.
А я снова покрывалась пятнами и отводила глаза, ну не могла я. Пока во мне живо ощущение голода и я чувствую эмоции, значит, надежда на возвращение Логтума есть!
Коля держал свое слово, и за это время я не увидела ни одного наблюдателя. Видимо, начальство решило доверить эту почетную миссию Артуру.
Вот только на работу пришлось вернуться мне. Из-за осложнений Ленка очень плохо ходила. Я каждый день мужественно затаскивала на четвертый этаж детскую коляску, инвалидную коляску и саму подругу.
– Может, перестанешь уже? Мне стыдно каждый раз, когда ты, пыхтя, тащишь это все на себе. Почему Коля не появляется?
– Во-первых, мне полезно. Я жру как лошадь и уже скоро перестану помещаться в твои шмотки со времен беременности. – Я присела на стульчик в прихожей и начала стаскивать сапоги. – Во-вторых, ты для меня и не такое делала. В-третьих, ты уж прости, но Коля, скорее всего, больше не появится.
– Почему? Что с ним? – Подруга выплыла из кухни. В кенгурятнике на ее груди сидел Ромка и весело гукал, сжимая в кулачке пачку от майонеза.
– Напугала я его тогда в больнице. Почти до смерти. Или ты думаешь, нас так просто отпустили? За красивые глаза?
– Ой, да ладно! Напугала! Скорее всего, осознал, что чужие дети – это сильно раздражающий фактор. Пока я была беременной, он это мог скрывать, а вот потом понял. Я ему даже кольцо не вернула. Надо хоть через Артура передать…
– Кстати, про Артура. Как смотришь на то, чтобы переехать в деревню? Там сейчас красота будет, да и Ромке полезней на свежем воздухе побыть, – озвучила я мысль, которая уже месяц вертелась в голове.
– А работа? – растерянно протянула Ленка.
– Что тут я на рынке вещами торгую, что там. Не пропадем!
Я не стала говорить, что в крайний момент всегда можно надавить на больших начальников и выбить материальное пособие. Тем более мне положено! Я, можно сказать, ветеран инопланетных войн! А Ленка – так вообще жертва боевых действий!
– Я тоже об этом думала. Может, и мне полегчает. Повожусь на огороде, расхожусь, глядишь…
Ленка привычно загрустила. К началу второго месяца нашей с ней совместной жизни я научилась не только чувствовать эмоции, но и частично их забирать. Поэтому осторожно подменяла ее грусть и обиду на надежду. И мысленно материла этих врачей-коновалов.
Ей сделали все обследования, все анализы, но ничего не нашли. Она может нормально ходить, а через минуту пластом упасть на пол. Синдром внезапной парализации, или как-то там еще по-научному.
– Ну так что? Переезжаем? – Я отобрала у Ромки яркий пластик. Весь в отца пошел, вся упаковка обмусолена.
– Переезжаем! – сверкнула глазами подруга и пошла собирать детские вещи. А я вздохнула и принялась звонить Артуру.
Уже через неделю мы въезжали в мой домик, отремонтированный экстренной бригадой рабочих. Коля постарался. Крыша была перекрыта, внутри косметический ремонт, а клининговая компания вычистила все до состояния стерильности.
Мы с ним после того злополучного разговора в больнице даже словом не перекинулись. Возможно, ему было неудобно вспоминать наш разговор. Он не испугался огромных зубастых чудовищ, а взбешенной меня испугался. Все просьбы и решения передавались через Артура. А вот он был очень доволен возвращением в привычную среду.
На работу я все же устроилась! В тот самый магазин, менеджером по продажам, а по-нормальному – продавщицей.
Ленка вроде почувствовала себя здесь лучше. Все время возилась с цветами и обустраивала сад. Я ей не мешала, только ругала, если она слишком долго работала.
Майские праздники мы провели вчетвером. Артур на правах единственного взрослого мужчины заведовал мангалом, обжаривая мясо и овощи. Я уже приготовила несколько ведер шашлыка, зная о своей особенной прожорливости, но что-то пошло не так: после второго куска я потеряла аппетит.
– Полежу, устала я сильно.
Я почти бегом скрылась в спальне и повалилась на кровать, неистово рыдая. Последняя ниточка, связывающая меня с Логтумом, порвалась! Значит, это был просто нервный синдром? А приступы гнева и эмоции?
Чуть успокоившись, я потянулась к сидящим во дворе. Артур светился любопытством, а Ленка – тревогой. Мне немного полегчало, но беспокойство клубком свернулось в груди.
– Рит, ты как? – Ленка проводила Артура и пришла ко мне.
– Плоховато, видимо, перегрелась на солнышке.
Подруга виновато посмотрела на меня.
– Я хотела завтра в город съездить, питание Ромке купить и еще по мелочи. Артур согласился отвезти… Ну и ладно, тогда хоть с тобой побуду. А он сам там по списку купит.
– Поезжай, я Ромку возьму с собой на работу.
У нас эта схема уже была отработана: я брала его в переноске, сажала за прилавок и спокойно работала. Да и Ромке было веселее: все покупатели обязательно разговаривали с ним, махали руками и умилялись его розовым щечкам.
– Ох, спасибо! Что бы я без тебя делала! – Подруга обняла меня и ускакала собирать посуду в саду.
А я перевернулась на спину и так и пролежала до самого утра, но сон совершенно не шел. Утром я тихонько встала, собрала Ромку и, аккуратно прикрыв калитку, пошла к магазину.
Как всегда, пара местных алкашей уже гипнотизировала вход. Я вздохнула и, пристроив переноску на подоконник, открыла дверь. Сняла сигнализацию и включила кассу.
– Мне «Жигулевского»… – проблеял алкаш, но был отодвинут в сторону мощной рукой.
Он хотел возмутиться, но, когда увидел мужика целиком, заткнулся и свалил в конец очереди.
– Леденцы есть?
У меня дернулся глаз. Было что-то в голосе этого незнакомца до боли знакомое.
– Вам какие?
Как назло Ромка закашлялся, и я повернулась к нему, поправляя нитку с погремушками и меняя соску.
– Любые, да побольше. Сколько их у вас всего?
– Пара коробок, но там же больше двадцати килограммов будет…
– Ты чего тут застыл? – На прилавок перед моим лицом опустилось десять ведер с майонезом. Второй огромный мужик стоял и ухмылялся, глядя на меня.
