Будучи студенткой последнего курса университета, доктор Лондон прошла тест, который показал, что у нее есть способности к созданию медицинских иллюстраций. В некотором смысле она этим и занимается, используя технологии функциональной визуализации мозга. В 2000 году Лондон создала изображения мозга шестнадцати мет-наркоманов. Как это происходит с большинством мет-зависимых, когда они перестают употреблять наркотик, ее испытуемые после поступления в больницу два дня проспали. Через несколько дней после того, как они проснулись, Лондон использовала метод позитронно-эмиссионной томографии для картирования их мозга. Метод ПЭТ-сканирования позволяет регистрировать активность головного мозга путем измерения скорости кровотока и биохимических реакций по движению и концентрации меченых атомов. В результате получается изображение, которое показывает, как функционирует мозг, а показатель активности можно привязать к той или иной эмоции. В зависимости от типа химического соединения, или маркера, используемого во время исследования, с помощью сканирования можно картировать общую активность в мозге или активность того или иного конкретного нейротрансмиттера. При сканировании мозга мет-зависимых Лондон ставила перед собой задачу получить больше информации о состоянии мозга наркоманов, когда они проходят начальные стадии абстиненции. Иными словами, в какой форме они находятся, когда поступают в наркологическую клинику.
Доктор Лондон – приятная женщина с черными волосами до плеч и челкой. Во время беседы в ее маленьком кабинете в медицинском центре она повернула плоский монитор так, чтобы я, сидя напротив, мог видеть изображение функционирующего (или, точнее, плохо функционирующего) мозга наркомана. Она пояснила, что это усредненное изображение всех шестнадцати испытуемых. Оно получено путем объединения сканов, сделанных с помощью ПЭТ (которые регистрируют активность мозга), и сканов, полученных путем МРТ (которые дают очень точное изображение фоновой структуры). Эти изображения накладываются на усредненное изображение мозга людей из контрольной группы. Для наглядности разные области мозга отмечены разными цветами. Результат – передо мной: это карта мозга, показывающая разительные отличия между мозгом наркомана и мозгом нормального человека. Это боковой срез, где серое вещество – структура МРТ – обозначена серым цветом. Синие пятна показывают области, где активность в мозге мет-зависимого существенно слабее, чем в мозге людей из контрольной группы. Области, представленные в гамме от желтого до красного, – это «горячие» области, где у наркоманов активность существенно выше, чем у других.
Лондон пристально вглядывается в изображения. Потом вздыхает и произносит:
– Это красиво, но печально.
Мои мысли возвращались к Нику. У среднего мет-наркомана самая крупная область, окрашенная в самые горячие цвета, размером и формой с маленькую бесхвостую мышь, располагается в коре задней части поясной извилины. Указывая на участок, где желтый цвет расползается из центра во все стороны, переходит в ярко-оранжевый и образует круг, Лондон объяснила:
– То, что происходит здесь, в точности соответствует тому, что происходит, пока люди ощущают боль.
Ключевое слово здесь «пока».
Доктор продолжила свои объяснения:
– Человек прекращает употреблять метамфетамин, и вот что его ожидает дальше.
Клиницистам, работающим с мет-зависимыми, хорошо известно, что этим наркоманам свойственно подавленное состояние, они склонны к конфликтному поведению, испытывают повышенную тревожность и нежелание проходить лечение. (Точно как Ник.) Но сканы доктора Лондон показывают, что эти состояния имеют биологическую основу. Кроме того, они указывают на неизвестную ранее степень тяжести состояния. Это дало ей возможность сделать вывод, что мет-зависимые, возможно, не то что не хотят, а просто не в состоянии вытерпеть многие методы общепринятого лечения, во всяком случае на первых этапах отвыкания от наркотика. Выбывание из программы лечения и последующий рецидив могут быть скорее следствием церебральных нарушений, а не нравственного разложения или отсутствия силы воли.
Доктор Лондон считает, что тяжелые когнитивные расстройства могут сделать пациентов неспособными к участию в лечении, которое требует концентрации, логического мышления и памяти. Кроме того, пациенты, испытывающие особо тяжелую депрессию и повышенную тревожность, и те, кто страдает от мучительных болей, своего рода «хронической агонии», как назвала Лондон это состояние, находятся в самом невыгодном положении в процессе когнитивно-поведенческой терапии. Неудивительно, что Ник хотел сбежать в первые недели восстановительного лечения.
Исследования Лондон встревожили меня, потому что в совокупности с другими работами показали, какое длительное время потребуется мозгу, чтобы вернуться к норме. Если это вообще когда-нибудь произойдет.
После месяца воздержания у многих мет-зависимых симптомы депрессии и боль, вызванные отменой метамфетамина, становятся менее тяжелыми. Однако у значительной части наркоманов они не ослабевают. Неудивительно, что шансы на восстановление столь невелики. Неудивительно, что программы лечения, доступные в большинстве наркологических учреждений, чаще всего не достигают цели. Некоторые, куда я звонил, предлагают только программы детоксикации продолжительностью от нескольких дней до одной недели. Многие программы, как в «Олхоффе», длятся двадцать восемь дней. Но мало какие города финансируют долгосрочные программы. И мало какие планы частного страхования включают страховое покрытие интенсивного непрерывного систематического лечения. Более долгосрочные программы, особенно в условиях стационара, требуют значительных средств и большинству не по карману. Несмотря на то что за четыре недели состояние мет-зависимого может улучшиться настолько, что он начинает осознавать необходимость непрерывного лечения, тем не менее он может быть еще недостаточно здоров для того, чтобы выдержать его. Изображения, полученные доктором Лондон, показывают, что высокую степень эффективности могут обеспечить только долгосрочные программы, в которых лечение и реабилитация продолжаются многие месяцы. По всей видимости, пациенту требуется по меньшей мере два месяца, чтобы он мог принимать осмысленное, конструктивное участие в процессе дальнейшего лечения.
Что нужно сделать для пациентов в первую очередь, когда они только поступили в клинику? Нелепо пытаться лечить героиновых наркоманов с помощью когнитивно-поведенческой терапии в первые дни после последнего приема наркотика. Но эта терапия составляет основу программ реабилитации в наркологических клиниках. Пациенты испытывают физический синдром отмены: лихорадку, озноб, судороги и т. п. Однако что касается метамфетамина, то последствия его отмены проявляются в симптомах, которые мы обычно ассоциируем с психологическими и эмоциональными состояниями. Но на самом деле здесь они имеют физиологическую основу. Доказательство тому – синие и оранжевые участки на изображениях, которые мне демонстрирует доктор Лондон на экране своего компьютера.
На картинках много участков «горячей» активности мозга, которые коррелируют с личностной (постоянной) и реактивной (или ситуативной) тревожностью. Их гораздо больше, чем у людей из контрольной группы. Как объясняет Лондон, картина уникальная, характерная именно для этого наркотика. «Сканы мозга тех, кто употребляют героин, кокаин или алкоголь, не показывают подобных изменений».
