– Я до сих пор не могу поверить, что напал на жену, ведь я ее люблю больше жизни. Но теперь я вижу, в чем моя проблема. Я выхожу отсюда на следующей неделе и мечтаю оказаться дома и начать новую жизнь.
Его жена старалась не встречаться с ним взглядом. Мне показалось, что она до смерти напугана.
Объявили перерыв на кофе.
Когда мы сидели в кафетерии, Ник, указывая глазами на мужа этой женщины, сказал нам, что она будет в большей безопасности, если его упекут в тюрьму, и добавил:
– Это жуткий ублюдок.
Наша встреча продолжилась. Еще больше душераздирающих историй, еще больше слез.
В конце каждого сеанса консультант всегда спрашивала, хочет ли кто-нибудь что-то сказать перед тем, как группа разойдется. Родные зависимых обычно говорят, как они гордятся своими близкими и насколько лучше те стали выглядеть. Пациенты иногда говорят ободряющие слова своим товарищам по группе. В этот раз в конце собрания перед аудиторией в пятьдесят человек решил выступить Ник. Он обратился к военному, который напал на свою жену.
– Извини, но я должен сказать тебе кое-что, Кевин, потому что, как ты говорил, на следующей неделе ты собираешься нас покинуть. – Ник пристально смотрел на него с другого конца комнаты. – Я участвую в групповой терапии вместе с тобой с тех пор, как я здесь. Люди кажутся искренними и открытыми, действительно стремятся узнать больше о своей зависимости. Но не похоже, чтобы ты понимал, для чего все это делается. Программа требует от участников смирения, а ты ведешь себя заносчиво. Кажется, ты на самом деле не понимаешь и не признаешь, что ты не властен над своей зависимостью. Ты все время перебиваешь людей. Ты много болтаешь, но не слушаешь других.
Потом Ник взглянул на жену Кевина. Из ее широко открытых глаз текли слезы. Она дрожала, как испуганный зверек. Ник обратился к ней:
– Я говорю все это для вас, потому что мне кажется, что Кевину нужно больше времени на восстановление, прежде чем он сможет вернуться домой. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
Никто, даже консультант, не проронил ни слова. Военный, казалось, вот-вот бросится на Ника. Потом он и все мы уставились на его жену, которая задыхалась от рыданий. Наконец, она немного успокоилась, выпрямилась на стуле и сказала сквозь слезы, обращаясь к Нику:
– Спасибо. Я знаю. Я не доверяю ему.
Она снова зарыдала. Женщина рядом с ней обняла ее за плечи, а она все плакала и плакала.
Потом она повернулась к мужу и бросила ему в лицо резкие, яростные слова:
– Если ты хоть когда-нибудь тронешь меня или детей…
Она не смогла закончить фразу, ее заглушили рыдания.
Мужчина взглянул на жену. В его лице не отражалось ни раскаяния, ни любви, ни сожаления. Он был явно оскорблен, растерян и разгневан. Он сидел выпрямившись, стреляя глазами по сторонам.
Наконец консультант объявила занятия оконченными. Она поблагодарила всех участников встречи и отпустила нас. Жена Кевина с поразительной скоростью метнулась к Нику и, все еще рыдая, обняла его, бормоча слова благодарности.
Ее муж, застыв на стуле, злобно испепелял их взглядом.
Когда мы уходили, Карен шепнула Нику:
– Будь начеку.
4
Пациенты, участвующие в программе реабилитации, ведут дневники. Ник прочитал нам некоторые свои записи. «Как, черт возьми, я попал сюда? Кажется, прошло не так уж много времени с тех пор, как я играл в этой гребаной команде по водному поло. Я был редактором школьной газеты, играл в спектакле, мучился вопросом, какие девушки мне нравятся, обсуждал с одноклассниками Маркса и Достоевского. Ребята из моего класса учатся в колледже. Это не столько грустно, сколько непонятно. В то время все казалось таким позитивным и безобидным».
Ник провел в больнице уже три недели. В этот уик-энд я снова приехал на семейную встречу. После утреннего сеанса групповой терапии Ник сможет по однодневному пропуску прийти в гостиницу, где мы остановились.
Ник вел себя свободно, открыто выражал свои эмоции, даже благодарил за возможность пройти этот курс реабилитации и казался вполне искренним. Поделившись своими мыслями из дневника, он затронул еще одну тему. Поинтересовался, может ли он вернуться в колледж. Конечно, он наделал много ошибок, но готов на все, чтобы снова оказаться в Хэмпшире. Этот колледж пришелся ему по душе. Поскольку он понимает, что проблема наркотиков никуда не исчезла, он обещает регулярно посещать собрания анонимных алкоголиков и работать с наставником. Ему рассказывали, что во многих колледжах есть специальные «трезвые» спальные корпуса, и он попросит, чтобы его поселили в таком месте. Он понимает, что в случае рецидива я выполню свою угрозу и лишу его всяческой поддержки, он вылетит из колледжа и ему придется выживать самостоятельно.
По пути в гостиницу, где нас ждали Карен, Джаспер и Дэйзи, Ник поведал мне, что заставило его изменить свои намерения. Когда его товарищи по групповой терапии узнали, что родители хотели отправить его в колледж, они буквально набросились на него. Общее мнение по этому поводу высказал мужчина, чье пьянство и злоупотребление наркотиками привели к разрыву с родителями, братьями и сестрами. «Ты что, совсем обалдел? – орал он на Ника. – У тебя же есть родители! Они любят тебя! Они всё еще готовы отправить тебя учиться! Возвращайся в колледж. Не будь гребаным идиотом. Я бы все сделал, чтобы учиться в колледже».
– Мы с Карен обсудим это, – сказал я. – Я поговорю с твоей мамой. Нам придется четко прописать все условия нашего договора. Думаю, это могло бы сработать, если ты действительно хочешь учиться и думаешь, что сможешь осуществить свой план.
Я все еще тешил себя иллюзиями, что все может наладиться. Ник перестанет употреблять наркотики. Он понимает свою проблему. Слава богу, он еще не нанес себе непоправимого вреда – своему организму и мозгу – и своим перспективам на будущее. Он все еще может вернуться в колледж, получить диплом, устроиться на хорошую работу, найти любовь…. И все будет хорошо.
Мы подъехали к гостинице. Это захудалый пансионат с виноградником, потрескавшимся бассейном, потрескавшимся теннисным кортом и престарелыми лошадьми, которые свободно бродят по территории. Когда я проехал через ворота, Ник занервничал. Это будет первая встреча с Джаспером и Дэйзи с тех пор, как он переступил порог «Олхоффа» три месяца назад.
Ник был счастлив вновь увидеться с Джаспером и Дэйзи. И хотя сначала дети не слишком стремились сюда (в последний раз, когда они виделись с Ником, он отходил от наркотиков, был в депрессии и злился, что его везут в «Олхофф»), они тоже были счастливы. Они вместе играли в ледяной воде, увлеченно отбивали мячи на корте. Я уселся на скамью для пикника под увитой виноградом перголой и смотрел на них. К ним присоединилась Карен, и они все вместе принялись играть в крокет. Во время игры Ник расспрашивал детей о школе и друзьях, рассказывал истории о кошке, которая жила на территории больницы. Наступило время везти Ника обратно. Джаспер и Дэйзи явно были сбиты с толку. Мы постоянно старались как можно доступнее объяснить им, что происходит с Ником, но сейчас им казалось, что с ним все отлично. Они не понимали, почему он не может вернуться домой вместе с нами.
